Книга Кот, который приезжал к завтраку, страница 18 – Лилиан Джексон Браун

— Желание немного поработать во время отпуска. Я остановился в одном из коттеджей, потому что взял с собой кошек, парочку сиамцев.

— В самом деле? У нас в приходе был когда-то сиамец. Его звали Гнев Божий.

Неожиданно вернулась миссис Хардинг.

— Ветер усиливается, и я боюсь, Арледж, что для тебя он слишком холодный.

— Да, надвигается буря. Я чувствую её костьми своими, одной особенно.

Все трое вошли в гостиную и удобно устроились в нише, где викарий спросил у жены:

— Рассказать мне мистеру Квиллеру о Гневе Божьем и епископе?

— По-твоему, это будет уместно, Арледж?

— Да епископ уже лет двадцать развлекает своих светских знакомых этой историей.

— Что ж… вы ведь не поместите это в газете, правда, мистер Квиллер?

— Конечно нет. Я никогда не упоминаю кошек и священнослужителей в одной и той же колонке.

— Тогда ладно, — согласилась она и села, нервно сжимая свою сумочку, покуда её супруг рассказывал:

— Это был особенный случай. — У мистера Хардинга задёргался левый глаз. — Сей епископ приезжал в приход во время ланчей, и мы выяснили, что в этот час дня он любит выпить стаканчик «Кровавой Мэри». Уверяю вас, потребовалось провести расследование и хорошенько подготовиться. Посоветовавшись со всеми досягаемыми для нас экспертами, мы добыли безошибочный рецепт и приложили все усилия, чтобы собрать необходимые ингредиенты. В условленный день высокопоставленный гость наш прибыл, и его подобающим образом приветствовали, а потом я уединился на кухне, чтобы лично смешать все компоненты этого напитка. Когда я нес поднос в гостиную, упомянутый Гнев Божий впал в некое сиамское исступление и стал носиться вверх и вниз по лестнице, пока не перепрыгнул через моё плечо, приземлившись прямо на поднос. Стаканы катапультировались в пространство, и «Кровавая Мэри» полетела во все стороны, обрызгав стены, мебель, ковер, потолок и преосвященную особу епископа.

Кроткий мистер Хардинг в нечестивом веселье закачался взад-вперёд, пока жена его не сказала:

— Постарайся всё-таки взять себя в руки, Арледж. Ты напрягаешь себе ребро. — Затем, оглянувшись на Квиллера, она задала неизбежный вопрос: — Вы играете в домино?

— Боюсь, мне придётся ответить нет и, пожалуй, пойти домой и взглянуть, какие языческие ужасы учинили там два моих спутника.

— Я сочту за честь и удовольствие, — сказал, немного отдышавшись, мистер Хардинг, — ввести вас в игру, которая навевает успокоение.

Квиллер понял, что рано или поздно должен будет с кем-то сыграть в домино и что неплохо бы немножко успокоиться после событий дня. Он последовал за Хардингами к игорному столу под низко висевшей лампой. Когда старик был должным образом усажен, жена его извинилась, сказав, что лучше всего играть вдвоём.

Викарий открыл коробочку домино и объяснил, что в наборе двадцать восемь костяшек, имеющих столько очков, сколько пятнышек на костяшке.

— Почему одна игра считается приличной, а другая — дурной, я постичь не способен, особенно потому, что при дурной игре так часто молят о помощи небеса… По крайней мере, так мне рассказывали, — добавил он, поблескивая здоровым глазом. — Вы можете как-нибудь обратиться к этому важному вопросу в своей колонке. В качестве путеводной нити да позволено мне будет упомянуть, что домино было первоначально капюшоном, который носил кафедральный каноник!

Двое мужчин принялись выставлять костяшки геометрическими фигурами, и Квиллер стал с нетерпением подумывать о шоколадном пломбире, а для него это был симптом скуки. Когда игра окончилась и Хардинги удалились к себе в коттедж, он отыскал Лори и спросил, будет ли открыто в этот час «Семейное кафе» Харриет.

— Будет, но вряд ли там смогут обслужить по полной программе. Если ты голоден, она, впрочем, раздобудет для тебя несколько яиц.

— Я хочу всего-навсего мороженого.

Перед походом в кафе Квиллер, двигаясь тихонько, чтобы не разбудить сиамцев, зашёл в коттедж за диктофоном и фонариком. Сиамцы блаженно посапывали в шезлонге, на выгнувшейся в форме чаши подушке из кожзаменителя. Сонные головы безучастно приподнялись, приоткрыв щелочки глаз, а потом тяжело опустились обратно.

Кафе занимало один из скромных домиков, построенных, когда западное побережье стали захватывать низы высшего класса и даже верхи среднего класса.

Холодная практичность заменила здесь какие бы то ни было бытовые удобства: появились флюоресцентные светильники, при которых легко мыть пол, тёмная лакированная обшивка, скрывающая сальные пятна, столы с прочными пластиковыми столешницами и устойчивыми металлическими ножками. Судя по числу высоких стульев, разбросанных среди столов, вечер был напряженный. Последний клиент стоял у кассы, пересчитывая сдачу, а кассирша вытирала столы и убирала посуду.

— Простите за беспокойство, — сказал Квиллер. — Я не слишком опоздал, чтобы получить сливочный пломбир?

— Садитесь, — ровным тоном сказала она. — Какого сорта?

— Вы можете быстро приготовить шоколадное мороженое с шоколадной подливкой?

Она вышла из столовой и вернулась со словами:

— Ваниль вся вышла.

— Сойдёт, была бы шоколадная подливка.

Он сел за столик поближе к кухне, чтобы сократить путь для усталой служащей. К его удивлению, дверь кухни, неся ему пломбир, распахнула другая женщина. Она была крепкая, лет сорока, в поварском колпаке (ненакрахмаленном) и в длинном холщовом переднике (с красными полосами томатного сока). Худое её лицо сковывало каменное, типичное для островитянки выражение, а шла она громыхающей поступью.

Брякнув тарелкой под носом у клиента, она сказала:

— А я вас знаю — с Пикакса. Вы приходили перекусить в «Старую мельницу». Я там на кухне вкалывала. Дерек, бывало, вернётся из зала и говорит: «Он здесь, и с подружкой своей». Или скажет: «Он здесь с незнакомой женщиной намного его моложе». Потом мы выглянем потихоньку из кухонной двери и подложим вам на тарелку лишний ломтик свинины или индейки. У нас всегда была для вас наготове собачья сумочка. Ешьте своё мороженое, пока не растаяло.

— Спасибо, — сказал он, погружая ложку в лужицу шоколадной подливки.

— А чего это вы не спросили горячих ирисок? Могу вам сготовить, если хотите. Я знаю, они вам придутся по душе.

— Прекрасно, — возразил он, — только поздно, и вы, верно, устали.

— Не устала. Когда у тебя собственное дело, как-то не устаешь. Правда, смешно?

— Вы, должно быть, Харриет Бидл. Я остановился в гостинице «Домино», а Лори сказала мне, что вы ей помогли, когда ей пришлось несладко.

— Лори — душка. Она мне нравится… Кофейку хотите?

— Выпью, если вы и себе чашечку принесёте.

Харриет отослала свою помощницу домой, сказав, что сама закончит уборку. Потом принесла две чашки кофе и села, сняв испачканный передник и мягкий колпак. Её прямые бесцветные волосы были подрезаны, как догадался Квиллер, на кухне, при помощи ножниц для разделки птицы и чаши от миксера.