Онлайн книга «Надвигается беда»
|
— Ты чего это? — Отец лязгнул зубами. Вилли фыркнул. — Кажись, не в той тональности спел, — сконфуженно произнес отец. Шар в груди Вилли взорвался. Он захохотал. — Папа! — он подпрыгнул. Схватил отца за руку и забегал по кругу, крякая и кудахча. Ладони били по коленям, пыль летела столбом. — «О Сюзанна!» — «Ты не плачь обо мне!» — «Я пришел из Алабамы…» — «И банджо мое…» — «При мне!» — хором выкрикнули они. Гармошка хрюкнула и выдала истошный фальшивый визг. Чарльз Хэллуэй, не обращая на это внимания, требовал от нее какую-то плясовую собственного изобретения, изгибался, подпрыгивал и никак не попадал ладонью по своей пятке. Они кружились, сталкивались, бодались и дышали все запаленнее: ха! ха! — О Боже мой, ха! Вилли, сил нет! Ха-ха! Они хохотали как безумные, и вдруг посреди хохота кто-то чихнул. Отец и сын повернулись. Вгляделись. Кто это там лежит в лунном свете? Джим, что ли? Найтшед? Это он чихает? И щеки порозовели? Да ладно! Отец сгреб и закружил Вилли, попискивая гармошкой. Они прошлись в дикой самбе раз, другой, перепрыгнули через Джима, попавшегося на дороге. — «Ктой-то там на кухне с Диной?» — горланили они. — «Я-то знаю, что за гусь!» Джим провел языком по губам. Никто этого даже не заметил. А если и заметил, то не подал виду. Джим открыл глаза. Первое, что он увидел, были два идиота, скакавшие в пыли. Джим помотал головой: не может быть. Он шел через годы, вернулся Бог весть откуда, а ему даже «Эй!» никто не сказал. Дергаются как припадочные. Обидные слезы защипали глаза, но еще прежде слез из горла проскользнул смешок, за ним — другой. Джим расхохотался. Нет, ну они точно ополоумели, этот Вилли со своим стариком. Скачут как гориллы, пыль столбом, и морды у обоих при этом загадочные. Они вились вокруг Джима, хлопали себя по коленкам и с оттопыренными ушами трясли над ним головами. И они смеялись. Все время смеялись. Волны их веселья омывали Джима с головы до ног, и казалось, смех не иссякнет, даже если рухнут небеса или разверзнется земля. Глядя на друга, Вилли скакал как сумасшедший и с восторгом думал: «Он не помнит! Не помнит, что был мертвый, а мы не скажем ему, никогда-никогда не скажем! Ду-да-да! Ду-да-да!» Ни Вилли, ни отец не крикнули: «Привет, Джим! Давай с нами!», нет, они просто протянули руки, словно он случайно, ну, например, споткнувшись, выпал из их круга, и дернули его обратно. И Джим взлетел. А когда опустился на землю среди них, то уже плясал с ними вместе. Теперь, крепко сжимая горячую руку Джима, Вилли точно знал: они дурачились не зря. Это их вопли, прыжки и нелепые рожи вливали в Джима живую кровь. Они приняли его, как повитуха принимает новорожденного, встряхнули, похлопали по спинке, и Джим задышал. Отец пригнулся, Вилли с ходу перемахнул через него и тут же пригнулся сам. Чехарда сразу пошла замечательно, в хорошем темпе, и вот уже Вилли и отец стоят пригнувшись друг за другом и ждут прыжка Джима. Джим прыгнул раз, другой… но одолел только половину спины Чарльза Хэллуэя, и они всей кучей, с совиным уханьем и ослиным гоготом, покатились в траву. Все трое чувствовали себя словно в Первый День Творения, когда Радость еще не покинула Сад Господень. Охая, они уселись на траве, похлопывая друг друга по плечам, разобрались с ногами — где чьи? — и обменялись счастливыми взглядами, немножко пьяные от пережитого веселья. А потом, насмотревшись на соседа, наулыбавшись, посмотрели на луг. Поверх слоновых могил рухнувших шатров лежали перекрещенные шесты. Ветер шевелил складки, как лепестки огромной черной розы. Мир вокруг спал, и только они, троица уличных котов, довольно жмурились на луну. — Что это было? — сиплым от недавнего смеха голосом выговорил наконец Джим. — Э-э, чего только не было! — воскликнул Чарльз Хэллуэй. Все трое снова рассмеялись, но вдруг Вилли схватил Джима за руку и заплакал. — Эй, — тихонько сказал Джим и снова повторил нежно: — Эй, ну… — Джим, ох, Джим, — уже не сдерживался Вилли, — Джим, мы с тобой всю жизнь друзьями будем… — Это уж точно, — тихо и серьезно подтвердил Джим. — Ладно, все в порядке, — сказал Чарльз Хэллуэй. — Теперь можно и поплакать. Из лесу выбрались, это главное. Дома еще насмеемся. Вилли отпустил Джима и теперь стоял, с гордостью глядя на отца. — Ой, папа, ты же такое сделал!.. — Не я один. Мы вместе сделали. — Без тебя бы ничего не вышло. Значит, я просто не знал тебя, но зато теперь-то уж точно знаю. — Ну да? — Ей-богу! Каждому из них казалось, что голову другого окружает влажное, мерцающее сияние. — Годится! — согласился отец и протянул руку. Вилли схватил ее и потряс. Получилось смешно, и недавние слезы как-то сами собой высохли. Теперь они смотрели на следы, уходящие по росе в холмы. — Папа, они вернутся? Как ты думаешь? — И да, и нет. — Отец убрал в карман губную гармошку. — Они не вернутся. Будут другие, похожие. Не обязательно Карнавал, одному Богу известно, под какой личиной они явятся в следующий раз. Может, уже на восходе, может, ближе к полудню или в крайнем случае на закате, но они придут. — Нет! — невольно воскликнул Вилли. — Да, сынок. Теперь уж всю жизнь придется быть начеку. Все только начинается. Они неторопливо обогнули карусель. — А как же мы их узнаем? — допытывался Вилли. — На кого они будут похожи? — Может быть, они уже здесь, — тихо ответил отец. Оба друга быстро огляделись. Но поблизости была только карусель да они сами. Тогда Вилли поднес руки к лицу и внимательно осмотрел их, перевел взгляд на Джима и снова — на отца. Чарльз Хэллуэй кивнул. Только один раз. Потом взялся за медный шест и легко вскочил на карусель. Вилли встал рядом с ним. И Джим тоже. Джим потрепал гриву черного жеребца, Вилли погладил коня по шее. Огромный круг плавно накренился на волнах ночи. «Только три кружочка вперед, — подумал Вилли. — Ну, поехали!» «Четыре круга вперед, приятель, — подумал Джим. — Поживее!» «Всего десять кругов назад, — подумал Чарльз Хэллуэй. — Господи!» |