Онлайн книга «Белый Шанхай»
|
Феликс вылез из шкапа, потянулся: – Что нового? – Приезжал французский консул. Он не знает, как нас прокормить. Русские купцы пообещали создать Комитет помощи сиротам. Первой роте дали по доллару, я за тебя расписался. Феликс посмотрел на монету с головой толстого китайца: – Небось дают деньги, а сами кривятся: явились, дармоеды. – Пусть думают что хотят, – беспечно отозвался Башкиров. – Ты что со своими деньгами сделаешь? – Пожру. – Дурак! Надо костюм выправить. Я все придумал: узнаем получше город, а потом будем ходить к океанским кораблям встречать туристов: «Мистер-дристер, хотите гида? Сувениры на любой вкус». Что скажешь? – Да ну к черту – противно унижаться. Башкиров насупился: – Придумай что-нибудь получше. Я на улице видел: некоторые из русских подрядились рикши таскать, так их китайцы бьют – не хотят терпеть конкурентов. По мне, лучше гидом у богатых иностранцев служить. – А язык? – Да знаем мы их язык. Si vivis Romae, romano vivito more! [15] – Это латынь. – Без разницы. Консул обещал нам учителей прислать, чтобы мы в английском и французском поднаторели. О, смотри, смотри – девушка! Феликс выглянул в окно: – Где? – На скамейке. Небось англичанка или француженка. Стой здесь, я сейчас. Башкиров сходил, познакомился. Феликсу из окна было видно, как девушка убежала. – Вот дуреха, – сказал Башкиров, вернувшись. – Ну ничего, мы возьмем наши доллары, вложим в коммерцию – через год все девочки Шанхая будут нашими. 4
Занятия в кадетском корпусе продолжались, но по урезанной программе – не было ни тетрадей, ни учебников. Гимнастику проводили во дворе, иногда устраивали загородные прогулки. Кадеты, идущие строем, с песнями, наводили панику на жителей деревень: военных китайцы боялись. «Хорошее железо не идет на гвозди, хороший человек не идет в солдаты» – вот как о собственной армии отзывались. Местные бандюги набирали войско – голодных оборванцев, раздавали им купленные по случаю ружья и шли грабить. В города не совались, а деревни дочиста выметали. Постепенно кадеты обжились: один из купцов дал доски – в комнатах сделали нары в три яруса, теперь не приходилось спать по очереди. Мылись в китайских публичных банях. Первый этаж – для простого люда, второй этаж – для богатых. Слуги с бамбуковыми палками вешали одежду клиентов под потолок – чтоб карманники не достали. Начальство, благотворители и власти Французской концессии все пытались придумать, что делать с сотнями неприкаянных мальчишек. Кадетский корпус городу не нужен – слишком дорого содержать. Директор начал рассылать письма к европейским державам: корпус уже сформирован, преподаватели отличные, моральный дух высок. Как только в России вспыхнет восстание и большевиков скинут, кадеты вернутся на родину. Куда нас? К датчанам? Или, может, в Болгарию? Говорят, во Франции есть Иностранный легион – может, они захотят? – Только бы не туда! – говорил Башкиров. – Отправят нас по контракту в Африку – а ну как в это время красных погонят? В России наши будут кровь проливать, а мы – на солнышке греться? С продовольствием было туго. Первым ротам разрешили искать заработок. Но пока дело шло только у оркестра – их звали играть на свадьбы и в синематограф. Башкиров придумал, как нажиться на долларе. Серебряную монету обменять на медную мелочь, а потом – опять на серебро или бумажку, но с доплатой. Если знать, в каких лавках лучше курс, то всегда выиграешь центов двадцать. Только бегать надо по всему городу. Двадцать центов – уже богатство. Можно купить лапши или орехов в сахаре. Но смотреть надо в оба, а то торговцы добавляют в еду песок для весу. Пять медяков – крошки от булок, продаются с черного хода кондитерской «Da Bing». Там же дают стакан чая. Семь медяков – два соленых огурца. А можно подойти к уличному библиотекарю и за цент почитать учебник английского или французского, привязанный бечевкой к стойке, чтобы не унесли. – Мне тут еще отличный способ подсказали, – похвалялся Башкиров, – переодеться монахами и ходить в пять утра по дворам – звенеть в цимбалы. В два счета денег наберем, а если не дадут, мы и спеть можем. Феликса смешила его наивность – разбогатеет он, как же! Весь Шанхай так жил – случайными центами, беготней и мечтами. Если кто зарабатывал больше доллара в день, так преступлением. Кто квартиры обчищал, кто гонял мелких торговцев: платите, а то худо будет. А некоторые привозили детишек из деревень и продавали в рабство на фабрику. Мальчик стоил пять долларов, девочка – два. 5
Если особенно везло, Феликс с Башкировым выручали по сорок центов. Тогда они шли через железный мост в район текстильных фабрик и складов. Там, на берегу речки-вонючки, стоял кабак «Три удовольствия». Башкиров узнал о нем от пьяного матроса. – Это биржа наемников, – сказал тот. – Там любой может найти работу с приключениями. В «Трех удовольствиях» продавали не только выпивку, но и оружие. К вечеру за изрезанными столами собирался темный народ – военные моряки всех званий и национальностей, китайские милитаристы без армий, портовая шпана. Индийцы, греки, португальцы, монголы – дикий табор, вавилонское столпотворение. Феликс и Башкиров садились в дальний угол, заказывали пива и жадно прислушивались к разговорам. Благодаря урокам в корпусе, по-английски и французски понимали если не все, то многое. Иногда к ним подходили потные взлохмаченные девки и пытались сесть на колени. – Вон пошли, сучки! – шипел на них Феликс. Они кричали что-то обидное – каждая на своем языке. Из темноты появлялся карлик малаец и предлагал трубку опиума. Если молодые господа не хотят трубку, то можно купить опиумную воду за пять медяков. Ее очень просто делать: несгоревшие остатки опиума вычищаются из трубок и кипятятся в воде. Пробирает лучше кокаина. Шлепали карты, стучали кости маджонга. [16] За соседним столом немцы через переводчика торговались с китайским офицером. – Что они говорят? – спросил Феликс, плохо знавший немецкий. Башкиров отмахнулся: – Погоди, дай разобрать… Феликс заметил невдалеке угрюмого человека в сером плаще и клетчатой кепке. Белый, надо лбом курчавые вихры, уши как от другого приставленные. – Странный тип, – сказал Феликс. – Его тут раньше не было. |