Книга Святыня, страница 36 – Деннис Лихэйн

— Возможно.

Она повернулась и оперлась о перила спиной, стоя на фоне залива и задрав лицо к солнцу.

— А потом, ты ведь знаешь, как это бывает у этих богатых мужиков.

— Нет, — сказал я, — не знаю.

— Ну, вот, например, когда идешь к такому на свидание.

— Подожди минуточку, я сейчас ручку достану записать.

Она метнула в меня пепел.

— Он будет всегда пускать тебе пыль в глаза — вот, дескать, стоит ему пальцами щелкнуть, и все расстилаются перед ним, и отныне каждое твое желание или то, что он считает твоим желанием, будет предугадываться и исполняться, и лакеи будут открывать тебе дверцу автомобиля, швейцары кланяться в дверях, метрдотель станет подставлять тебе стул под задницу, а твой богатый ухажер примется заказывать тебе еду. От всего этого ты вроде должна расслабиться и чувствовать себя на седьмом небе, а вместо этого чувствуешь себя дура дурой, как будто своих мозгов у тебя нет. А может быть, — вдруг добавила она, — дело вовсе в другом — может быть, Тревор просто хочет показать нам, что все, чем он владеет, к нашим услугам.

— Но все же и номер, и прокатный автомобиль вызывают у тебя подозрения?

Она покачала головой:

— Он привык к власти и, наверное, с неохотой передоверяет другим то, что мог бы сделать сам, если бы позволяло здоровье. И поскольку Джей пропал…

— Он хочет быть в курсе всех наших действий.

— Именно.

— Парень мне нравится, и все такое, — сказал я.

— Но тем хуже для него, — согласилась Энджи.

* * *

Когда мы взглянули из окна, расположенного повыше, мистер Кушинг стоял возле своего «лексуса» у фасада. Заодно я поинтересовался парковочным гаражом и заметил, что выезд из него находится с тыла отеля и ведет на улочку модных лавок. С того места, где стоял Кушинг, выезда ему видно не было, как не было видно и мостика, по которому мы подъезжали к острову, где находился отель.

Наш автомобиль был голубым «додж-стелфом», взятым напрокат в заведении, называвшемся «Престижный импорт» и расположенном на Дэйл-Мэбри-бульвар. Мы отыскали автомобиль и выехали на нем с парковки и с острова Харбор-Айленд.

Энджи все время сверялась с лежавшей у нее на коленях картой, и мы свернули на Кентукки-бульвар, отыскали Дэйл-Мэбри и поехали в северном направлении.

— Масса ломбардов, — сказала Энджи, глядя из окна.

— И стрип-клубов, — прибавил я. — Половина их закрыта, а половина — новенькие.

— Почему же не открыть закрытые, вместо того чтобы открывать новые? — удивилась Энджи.

— В этом-то и загвоздка, — сказал я.

Флорида, которую мы видели до сих пор, была Флоридой как бы открыточной — атоллы, мангровые деревья, пальмы, сверкание воды и пеликаны. Но пока мы катили по Дэйл-Мэбри пятнадцать, если не больше скучнейших миль по плоской равнине — а такого плоского пейзажа мне еще не приходилось видеть, — в удушающем прорезиненном зное под куполом яркой синевы, я склонялся к мысли, что нам открылась подлинная Флорида.

Энджи оказалась права насчет ломбардов, как и я оказался прав насчет стрип-клубов. И тех, и других приходилось не меньше одного на каждый квартал. А еще мы проезжали бары с ошеломляющими названиями вроде «У-лю-лю», или «Сектор приза», или «Румяные щечки», перемежаемые фаст-фудами и кафе для автомобилистов и даже пивными для пьяниц за рулем. Там и сям пейзаж разнообразили парковки трейлеров, автосервисы для них же и большее количество свалок подержанных автомобилей, чем даже на Линнской автостраде.

Энджи потянула себя за пояс джинсов.

— Господи, даже джинсы взмокли.

— Так сними их.

Она дотянулась до кнопки кондиционера и, щелкнув чем-то между сиденьями, подняла толстые стекла окон.

— Ну, как теперь? — спросила она.

— Мне больше по душе мое прежнее предложение.

* * *

— Вам не нравится «стелф»? — Эдди, служащий пункта проката, казался озадаченным. — Всем он так нравится.

— Вне всякого сомнения, — сказала Энджи, — но мы предпочли бы что-нибудь не столь вызывающее.

— Bay, — воскликнул Эдди, обращаясь к другому служителю, появившемуся в раздвижной стеклянной двери за его спиной. — Слышь, Дон, им «стелф» не нравится!

Дон скривил загорелое лицо и уставился на нас с таким выражением, словно мы свалились с Юпитера.

— Не нравится «стелф»? А всем нравится.

— Это мы уже слышали, — сказал я, — но он не совсем отвечает нашим задачам.

— Так чего ж вам надо? Может быть, «эдсел»? — спросил Дон.

Слова эти Эдди оценил. Он шлепнул ладонью по конторке, и оба они разразились звуками, больше всего похожими на ржанье.

— Мы ищем что-нибудь похожее на ту зеленую «челику», что стоит у вас на парковке, — сказала Энджи.

— С поднимающейся крышей? — спросил Эдди.

— Уж конечно, — заверила Энджи.

* * *

Мы взяли машину, не помыв ее и не заправив. Дону и Эдди мы сказали, что нас поджимает время, и слова эти озадачили их еще больше нашего желания расстаться со «стелфом».

— Поджимает? — переспросил Дон, сверяя наши водительские удостоверения с прокатной квитанцией, заполненной мистером Кушингом.

— Ага, — сказал я. — Ну, это когда дел много и надо спешить.

К моему удивлению, он не спросил меня, что такое «спешить». Он просто пожал плечами и кинул мне ключи.

Мы сделали остановку возле ресторанчика «Крабовый домик», чтобы изучить карту и выработать план действий.

— Эти креветки просто невообразимы, — воскликнула Энджи.

— Как и этот краб, — сказал я. — Попробуй. Давай, ты — мне, а я — тебе.

Мы обменялись кусочками, и они действительно оказались вкуснейшими.

— А ведь как дешево, — заметила Энджи.

Ресторанчик был действительно домиком, или хижиной, обшитой досками и старой фанерой, столы были выщерблены и поцарапаны, еду подавали на бумажных тарелках, а наше пиво из пластикового пакета мы разливали в вощеные стаканчики. Однако еда, не идущая ни в какое сравнение с морепродуктами, которые мне когда-либо подавали в Бостоне, стоила чуть ли не вчетверо дешевле тамошней.

Мы сидели на задней веранде, в тени с видом на болотистые заросли тростника и светло-коричневую воду, протянувшиеся метров на пятьдесят, до самой задней двери очередного — о господи! — стрип-клуба. Белая птица с ногами не короче, чем у Энджи, и шеей под стать ногам села на перила веранды и стала заглядывать нам в тарелки.

— Господи, — воскликнула Энджи, — а это еще что за чучело?

— Это белая цапля, — сказал я. — Она нам ничего не сделает.