Книга Укороченный удар, страница 31 – Харлан Кобен

Стоп, а это что?

Статья о Кертисе Йеллере. Сначала она ускользнула от внимания Майрона, потому что вышла в первый же день после убийства. Рановато, особенно для подобной ситуации. Наверное, проскочила прежде, чем сенатор перекрыл кислород излишне любопытным журналистам, хотя, возможно, Кросс-старший тут вообще ни при чем.

Небольшая заметка притаилась в нижнем углу страницы двенадцать, где печатают мелкие городские новости. Майрон перечитал ее дважды, потом еще раз. Журналисты рассказывали не о перестрелке на западе Филадельфии и не о роли полиции в упомянутом происшествии, а о самом Кертисе Йеллере.

Начиналось все в духе классических дифирамбов: Кертиса Йеллера называли «гордостью школы». Ничего необычного: пав от пули белого копа, мучающие детей психопаты с ай-кью репы нередко превращаются в отличников. Очень в духе «Костра честолюбивых устремлений» Тома Вулфа. Однако та история пошла чуть дальше. Миссис Люсинда Элрайт, учительница истории, называла Кертиса «лучшим учеником» и парнем, у которого «никогда не было проблем с полицией», а учительница английского приписывала Йеллеру «необыкновенную тягу к знаниям и сообразительность», мол, он «был ей как сын», таких «один на миллион».

Обычная хвала в адрес погибшего?

Возможно, и так, но слова учителей подтверждала школьная статистика. У Кертиса ни одного серьезного нарушения, самая лучшая посещаемость в классе, а средний балл — 3,9 из четырех возможных. Педагоги чуть ли не хором твердили: Йеллер на насилие не способен. Миссис Элрайт винила во всем кузена Кертиса — Эррола Суэйда, мол, других причин просто не существует.

Откинувшись на спинку стула, Майрон смотрел на черно-белый постер с кадром из «Касабланки». Нацисты наступают, а пианист Сэм играет Богарту и Бергман «Серенаду солнечной долины». «Детка, здесь оставаться нельзя. Париж всегда будет с нами. Но ты должна сесть на самолет…» Интересно, юный Кертис смотрел этот фильм? Видел черно-белые слезы Ингрид Бергман в окутанном туманом аэропорту?

Достав из-под стола баскетбольный мяч, Болитар стал крутить его на указательном пальце. Ловкие руки вращали мяч под оптимальным углом, чтобы и с оси не смещать, и скорость не падала. Получилось размытое рыже-бурое пятно. Глядя на него, словно гадалка в хрустальный шар, Майрон увидел другой, параллельный мир, а в нем себя, молодого, полного сил, делающего точный бросок из трехочковой зоны в последнюю минуту матча. На этом образе лучше не зацикливаться, но он, не желая исчезать, занимал все воображение…

В кабинет вошла Эсперанса, села и стала ждать.

Мяч перестал вращаться, Майрон спрятал его под стол, а потом передал компаньонке статью:

— Вот, посмотри!

— Несколько учителей хвалят погибшего ученика, — сказала девушка, пробежав глазами текст, — и что такого? Наверняка журналисты половину переврали.

— Нет, это не просто пара обычных комплиментов. У Кертиса Йеллера не было проблем ни с полицией, ни со школьной администрацией, зато почти безупречная посещаемость и средний балл 3,9 из четырех возможных. А ведь наш парень из трущоб Филадельфии.

— При чем тут это? — пожала плечами Эсперанса. — Какая разница, кем был Йеллер, Эйнштейном или идиотом?

— Никакой. Просто еще одно несоответствие. Зачем мать Кертиса назвала сына негодным воришкой?

— Может, она знала больше учителей?

Спортивный агент покачал головой: перед глазами встала Диана Йеллер: гордая и элегантная, когда открывала дверь, но, стоило упомянуть погибшего сына, внезапно настороженная и недоброжелательная.

— Она солгала.

— С какой целью?

— Не знаю. По мнению Уина, ее подкупили.

— Мысль неплохая, — кивнула Эсперанса.

— Что, мать согласилась на взятку, чтобы покрыть убийцу сына?

— Почему бы и нет? — пожала плечами компаньонка.

— Ты веришь, что мать… — Майрон осекся. На лице Эсперансы полная невозмутимость — вот еще один человек, который всегда верит в худшее. — Задумайся над этой версией хоть на секунду! Кертис Йеллер и Эррол Суэйд среди ночи проникают на территорию элитного теннисного клуба. Зачем? Чтобы обворовать? А что красть-то? Время позднее, кошельков в раздевалке не найдешь. Так что они хотели унести? Кроссовки? Пару ракеток?

— Может, им стереоустановка понравилась, — задумчиво проговорила Эсперанса. — А в некоторых клубах есть широкоэкранные телевизоры.

— Хорошо, допустим, ты права. Проблема только в том, что машину они не взяли: добирались общественным транспортом, а потом пешком. Как же они планировали нести награбленное? В руках?

— Ну, вдруг собирались угнать машину?

— С охраняемой стоянки?

— Все может быть, — пожала плечами компаньонка. — Не возражаешь, если на секунду сменю тему?

— Конечно, нет.

— Как прошла встреча с Эдди Крейном?

— Страстный фанат Маленького Пончо. Говорит, она настоящая красотка.

— Красотка?

— Угу.

— У мальчика отличный вкус, — кивнула Эсперанса.

— Характер еще лучше. Мне он понравился: умненький, отлично понимает, что хочет. Чудо, а не парень.

— Хочешь его усыновить?

— М-м-м, нет.

— А представлять его интересы?

— Родители обещали перезвонить.

— Сам-то что думаешь?

— Трудно сказать. Я мальчишке понравился, а родителей смущает, что агентство маленькое. — Майрон сделал паузу. — Как дела с «Бургер-сити»?

Девушка протянула папку с документами:

— Предварительный контракт для Фила Соренсона.

— На съемку рекламного ролика?

— Только ему придется нарядиться соусом.

— Каким именно?

— Кетчупом.

— Главное, что не майонезом! — Болитар просмотрел контракт. — Отлично, цифры приятные.

Глаза Эсперансы прожигали насквозь.

— Даже более чем приятные, — как можно шире улыбнулся Майрон.

— Здесь по сценарию я должна потерять голову от твоей похвалы? — Девушка показала на стопку газетных вырезок. — Мне удалось отыскать психиатра, у которого наблюдалась Валери во время пребывания в Дилуэрте. Доктор Джулия Абрамсон, сейчас ведет частную практику на Семьдесят третьей улице. Естественно, с тобой встречаться не желает, равно как и обсуждать своих пациентов.

— Женщина-психиатр, — задумчиво проговорил Майрон. — Возможно, удастся очаровать ее острым умом и подтянутым телом.

— Безусловно, — кивнула Эсперанса. — Но на случай если она не даун, я придумала альтернативный план.

— Какой?

— Перезвонила к ней в офис и, слегка изменив голос, соврала, что ты потенциальный пациент, и записала на прием. Итак, доктор Абрамсон ждет тебя завтра в девять утра.