Книга Дело Уичерли, страница 37 – Росс МакДональд

— Она вошла в отель?

— Наверно. Я не заметил.

— А она что-нибудь говорила о мужчине, с которым собиралась встретиться?

Галлорини ответил не сразу.

— Нет, о нем помалкивала. Это матери и не понравилось. Она успокоилась, только когда дочка обещала, что обязательно к ней приедет.

— Когда?

— Помнится, они договорились на тот же вечер. — Галлорини затянулся и покосился на меня. — Слушай, память у меня хорошая, но я ведь не машина. Чем меня пытать, побеседовал бы лучше с мамашей.

— Она отказывается говорить.

— Не хочет помочь найти собственную дочь?! Пресвятая Богоматерь! Я ведь чувствовал, что дело плохо, что между ними какой-то разлад. Поэтому, кстати, и разговор их запомнил.

— А еще почему?

Галлорини помолчал, потушил сигарету, запихнул окурок в нагрудный карман и только тогда, неожиданно хлопнув меня по коленке, отважился:

— А ты случаем не легавый?

— Раньше был легавым, а теперь частный сыщик.

— Она что же, сбежала?

— Это в лучшем случае. Ее отец нанял меня найти девушку живой или мертвой. С того самого дня, как он уплыл на пароходе, она как сквозь землю провалилась.

— Не скажи, — проговорил он, как-то по-женски растягивая слова. — Спустя неделю, самое большее дней десять, я видел девчонку собственными глазами.

— Я подскочил на месте:

— Где?!

— Ночью, на улице. Ту неделю я как раз в ночную смену работал. Съездил в аэропорт к одиннадцатичасовому самолету и возвращаюсь домой. Смотрю, у перехода какая-то девушка стоит. А погода хуже некуда, дождь льет как из ведра. Включил фары, вижу: лицо вроде бы знакомое, а то бы, наверно, мимо проехал. Может, ей в Бейшор, думаю, тогда подвезу.

В это время стоявший в дверях отеля швейцар знаком подозвал первое такси, и вся цепочка машин продвинулась вперед. Галлорини хотел было перелезть на переднее сиденье и завести мотор, но я его остановил:

— Погоди. Я тебе заплачу. Все, что ты рассказываешь, очень важно. Если, конечно, ты уверен, что не ошибся. Это точно была она? — И я снова показал ему фотографию Фебы.

Таксист даже не посмотрел на нее.

— Точно. Мы же с ней разговаривали. Я ведь ее все-таки подсадил. — И чтобы я не подумал ничего плохого, он, красноречиво махнув рукой, добавил: — Злого умысла у меня не было, просто вижу, лицо знакомое, может, думаю, это школьная подруга дочки — надо бы подвезти. Развернулся, подъезжаю, а она без плаща, платье — хоть выжимай, волосы мокрые, на глаза лезут. Только по голосу я ее и узнал, у меня вообще на голоса память хорошая. — И Галлорини ткнул себя грязным пальцем в ухо.

— Что ж она тебе сказала?

— Такси, говорит, мне не нужно, денег нет. А я ей говорю: садись, если недалеко, я тебя бесплатно подвезу, — не стоять же ей ночью одной под дождем, да еще в подпитии, верно?

— Выходит, она была пьяна?

— Да нет, не особенно. Просто соображала неважно, вот я и подумал: если в таком состоянии она попадется шпане в лапы, ей несдобровать.

— Что значит «неважно соображала»?

— Говорила невесть что, вела себя как-то странно. Я ее силой в машину затащил. — Согнув в локте руку, словно обнимая кого-то за плечи, он, не вставая с места, очень живо изобразил, как было дело: — Я ее спрашиваю: «Тебе куда?» А она мне: «На тот свет». Так и сказала. На тот, говорит, свет.

Галлорини сердито замотал головой.

— У меня, говорю, не баллистическая ракета, чтоб на тот свет лететь. А она молчит, на шутку не реагирует. Сейчас, говорю, самое время дома, в постели спать, а не по улицам шастать. А она смеется: «Был бы дом». Мне, честно скажу, ее смех не понравился. Потом выяснилось, что у нее в Вудсайде родственники, и я сказал, что отвезу ее, хотя мне это было совсем не по дороге. А она вместо денег предложила мне свои золотые часики. Я ей говорю: «Не нужны мне твои часы», а она свое: «Не хочу в Вудсайд ехать». У нее там, оказывается, тетка живет, она ее ненавидит.

— Кто кого? Тетка — ее?

— Вроде бы. Я попытался узнать имя тетки, но она не сказала. Да и своего имени тоже не назвала. Тогда я ее про мать спросил, тут-то она и сорвалась, плакать стала. «Чем к матери, — говорит, — уж лучше на квартиру вернусь». На квартиру так на квартиру. Спросил адрес, мы и поехали. Ехать-то было всего ничего, пару миль, не больше. — Он хмыкнул. — Бесплатно кататься радости, конечно, мало, но я не жалею, что ее отвез.

Я протянул Галлорини пять долларов из денег Гомера Уичерли:

— Это тебе за пару миль.

По выражению его лица видно было, что он рад и обижен одновременно. Обида в конце концов одержала верх.

— Господи, я же не к тому говорю. На моем месте любой бы так поступил.

— От денег не отказывайся — у меня еще будут к тебе вопросы, — опрометчиво сказал я, так как в его глазах возник страх.

— Ты, видно, думаешь, я с ней что-то сделал?

— Да нет, просто хочу дослушать твой рассказ. Весь, до конца.

— А чего рассказывать? Больше и рассказывать нечего. — Взгляд у него по-прежнему был перепуганный. — Довез я ее до самой двери, а она, прежде чем выйти, опять сует мне свои золотые часы. Что я, дурак, что ли, часы у нее брать? — чистосердечно добавил таксист. — Так ведь и за решетку угодить недолго. Понимаешь, как бы тебе объяснить, от нее какой-то бедой веяло. За то время, что мы не виделись, она изменилась до неузнаваемости. Опустилась как-то.

— Всего за неделю?

— А что? Такое с человеком и за одну ночь произойти может.

— А в каком доме она жила?

— В самом обыкновенном. Старый казенный дом на Камино, в конце Сан-Матео.

— Покажи мне его.

Мы подъехали к двухэтажному оштукатуренному зданию с выложенной по карнизу цветной плиткой, которая издали напоминала красную глазурь на несвежем пирожном. Некогда белая, а теперь от времени потемневшая поверхность фасада была, точно прожилками, испещрена ржавыми железными балконами, придававшими всему зданию какой-то мрачный, отталкивающий вид.

Галлорини остановил такси напротив дома, остановился и я.

— Ты уверен, что это тот самый дом? — спросил я, подходя к его машине и облокачиваясь на дверцу.

— Да, я его хорошо запомнил. — Судя по выражению его лица, неказистое здание оказывало на него какое-то гипнотическое действие.

— Почему? Ты собирался сюда вернуться?

— Возможно. За проезд же надо получить.

— Деньгами или натурой?

— Не понял. — Таксист окаменел. — Ты к чему это клонишь? Говорю же, я ей ничего плохого не сделал. С какой тогда стати я бы привез тебя сюда, посуди сам? Стал бы я в петлю лезть?