Книга Река убиенных, страница 56 – Богдан Сушинский

Впрочем, в любом случае раскручивать эту спираль не имело смысла. Всякая попытка проследить дальнейшие связи Штубера могла вызвать недовольство в одном из кабинетов Главного управления имперской безопасности. И не столь уж важно, в каком именно.

И все же Гредер сумел кое-что прояснить для себя, проследив боевой путь барона фон Штубера от эсэсовской казармы в Берлин-Лихтерфельде, где он, тогда еще гауптшарфюрер [26] , проходил усиленную подготовку и где перед строем ему вручили погоны унтерштурмфюрера [27] , — через Бельгию, Францию, Югославию, Польшу… Штубер как-то обмолвился, что знаком с Отто Скорцени. А для Гредера не было секретом, что этот молодой австрийский инженер, один из героев «Венского путча», является хорошим другом Кальтенбруннера. И не так уж трудно было проследить, что весь свой путь по Западной Европе в составе дивизии «Рейх» он прошел в той же части особого назначения, где служил и ныне служит оберштурмфюрер СС Отто Скорцени, которого командир дивизии бригадефюрер Пауль Хауссер считал одним из храбрейших своих бойцов.

— Господин штандартенфюрер, оберштурмфюрер Штубер по вашему личному приказанию явился.

— Вольно, оберштурмфюрер. Садитесь, — довольно сухо обронил Гредер, но, выждав, пока Штубер сядет, еще какое-то время стоял за своим креслом, вцепившись руками в его спинку.

Коридорами этого двухэтажного особняка, занятого подразделениями армейской контрразведки, СД и гестапо, витал дух временности и необжитости, все его обитатели понимали, что очень скоро, буквально через несколько дней, им придется обустраиваться уже по ту сторону Днестра. И только здесь, в кабинете начальника службы безопасности, все было обставлено так, словно хозяин его полностью перевез свой кабинет из Баварии или Саксонии: ковры на стенах, оленьи рога, небольшой декоративный щит со старинным германским гербом. На массивном столе из темного дерева — хрустальный письменный прибор со свастиками на кончиках двух массивных ручек. Эти-то свастики не оставляли сомнения в том, что ручки были привезены хозяином из Германии.

«Обстоятельно… — оценил Штубер. — Слишком обстоятельно».

Он всегда с настороженностью относился к армейским офицерам, которые старались обставлять свой походный быт с такой тщательностью.

— Итак, барон… Что вы еще можете добавить к тому, что мне уже известно?

— Предполагаю, что добавить уже нечего, — с холодной вежливостью ответил Штубер. — Трое таких рассказчиков… Особенно в лице нашего незабвенного поручика Розданова…

— Почему вы не остались в стане русских? Они получили бы неплохого командира взвода, отлично подготовленного офицера. Своих-то они постреляли.

— Не скрою, возникала и такая идея. Однако обстоятельства складывались не совсем так, как хотелось бы. Вы уже знаете, что снятый ножом русский — выжил. Как оказалось, перед ранением он успел поделиться своими подозрениями. И выяснилось, что он давний внештатный агент НКВД. Я ушел из окопов буквально за десять минут до появления там русской контрразведки. Командир дивизиона намекнул.

— Это проясняет ситуацию.

— Кроме того, надолго внедряться в ряды русских — не в моем амплуа.

— Знаю, ваша стихия — диверсии. Люди, рекомендовавшие вас, подчеркивали это. А теперь — ваши общие впечатления. И, естественно, выводы.

— Небольшие, хорошо обученные диверсионные группы — вот что страшно сейчас для русских, при их поражающей воображение несобранности и недисциплинированности. Мы выбросили слишком большой десант. И слишком близко от передовой. К тому же в центре укрепрайона. Такой десант имел бы смысл лишь в том случае, если бы наши войска вели бои уже на подходах к укрепрайону.

— Думаю, командование прислушается к вашим выводам и замечаниям, — деликатно заметил штандартенфюрер. — А теперь рекомендации относительно этого… — заглянул он в лежавшую у него на столе папочку, — поручика Розданова.

— Как агент — сыроват. Подвержен излишним эмоциям.

— Вечное копание в своей русской душе, — криво ухмыльнулся Гредер, демонстрируя свое знание психологии русских. У них это называется «достоевщиной».

— Но сдаваться красным не побежит.

— Могу констатировать, что вместе с этим офицером-белоэмигрантом вы совершили почти легендарный рейд по тылам противника, проводя разведку и уничтожая его живую силу. К тому же умудрились вырвать из плена немецкого лейтенанта и привести с собой дезертира. Надеюсь, письменный рапорт обо всем, что с вами произошло?

— Вот он, — извлек Штубер из кармана кителя сложенный вчетверо лист бумаги.

— Так скромно? — удивился штандартенфюрер, даже не взглянув на то, что там написано. — Тем не менее представляю вас к Железному кресту второй степени.

— Благодарю, господин штандартенфюрер, — встал Штубер. — Хайль Гитлер!

— Садитесь, — слегка поморщился Гредер, не признававший эмоций своих подчиненных. — Помнится, вы были среди тех, кто действовал на коммуникациях поляков в момент вступления наших войск в Польшу. Там тоже работали небольшие группы диверсантов. Этот же опыт, правда, с меньшим эффектом, мы использовали в первые дни войны в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике.

— Что касается русских, то его нужно применять в течение всей войны с ними. Здесь — леса, много сочувствующих нам или, по крайней мере, ненавидящих большевиков, обиженных ими во время коллективизации и разгула НКВД.

— То есть вы считаете, что наиболее рационально будет использовать вас в роли командира одной из таких групп? Я верно понял, оберштурмфюрер?

— В том числе и на оккупированной нами территории, на которой неминуемо будут возникать отряды сопротивления. Опыт Югославии убедил нас в этом.

— Речь идет о жандармских функциях в тылу наших войск?

— «Жандармскими» не обойтись. Придется вести настоящие бои. Даже с применением танков и авиации.

Штандартенфюрер зачем-то развернул его рапорт, словно в нем было нечто такое, что подтверждало бы «опыт Югославии», скользнул по нему взглядом и на сей раз вложил в черную папку с тисненным на ней серебристым орлом.

— Полагаете, нам нужно готовиться к очень серьезному сопротивлению в своих тылах?

— Начиная с сопротивления, которое окажут некоторые доты Подольского укрепрайона.

— Кстати, об укрепрайоне. Только что звонил начальник разведотдела армии. Он хотел бы получить все имеющиеся у вас сведения относительно этого района. Через полчаса он будет здесь.

— К его услугам.

— А пока что чуть поподробнее об этом вашем белогвардейце…

— Лейтенант вермахта, он же бывший поручик-белогвардеец Розданов.

— Боевой опыт есть, это я уже понял. Какими еще достоинствами он обладает? Сильная, волевая личность?