Книга Сестра моя - смерть, страница 59 – Наталья Александрова

Вот и все, подумал майор, сейчас они нападут на меня, станут бить ногами, я упаду и никогда уже не встану…

Однако, вспомнил майор, я хотя и одинок, но не беззащитен!

Он имел в виду свое табельное оружие, пистолет Макарова, который в последнее время по причине своих страхов стал в нарушение инструкции носить с собой в портфеле, вместо того чтобы запирать на ночь в служебном сейфе.

Вспомнив о пистолете, майор обрадовался и расстегнул портфель, сказав подросткам:

— Закурить? Дам я вам сейчас закурить!

Подростки с удивлением наблюдали за его суетливыми движениями. Найдя наконец среди ненужных бумаг пистолет, майор трясущейся рукой вытащил его и направил на ближайшего из подростков, приговаривая:

— Вот я вам дам закурить!

Некоторые из тинейджеров испугались и уже приготовились бежать, но тот самый, кто ближе стоял к майору и его верному «макарову», на беду занимался в свободное от безделья время восточными единоборствами в юношеском военно-патриотическом клубе «Добрыня». Увидев направленный на него пистолет, подросток вспомнил, чему его учил в клубе тренер, и ударил ногой по руке майора. Пистолет выпал из ослабевшей руки и откатился в сторону, а ловкий «добрынинец», придя в восторг от своего точного удара, еще раз стукнул майора — на этот раз в живот. Майор некрасиво хрюкнул и согнулся пополам от неожиданной боли. Тем временем другие подростки — те, кто, испугавшись пистолета, собрался бежать, — от стыда за свой испуг и от желания этот испуг скрыть, увидев, что враг безоружен, набросились на Барабанова и принялись его избивать.

Майор с трудом выпрямился и отступил к стене. Он видел, что не ошибся, что действительно судьба столкнула его с жестокими хулиганами, и попытался их урезонить, но из горла его вырывались только нечленораздельные звуки.

— Что же вы.., ведь я же.., военный я.., а вы…

Подростки ничего не поняли из его сбивчивой речи, но почему-то она их еще больше разозлила. На несчастного майора посыпались новые удары. Он рухнул на асфальт, и вконец разъярившееся юное поколение начало бить его ногами. Кто-то тяжелым ботинком заехал в висок, и тонкая височная кость с хрустом сломалась…

Тяжело дыша, подростки били беспомощное, не сопротивляющееся тело.

Майор Барабанов перестал чувствовать боль от ударов, в глазах его потемнело смертной темнотой, и в этот последний момент он снова увидел Марию Кондратьевну Никандрову. Женщина смотрела на него строго. «Юрочку-то я увидела, — сказала она, — но с тобой мы на том свете не встретимся, дороги разные».

И добавила еще что-то про собаку и ее смерть.

«При чем тут собака?» — хотел спросить ее Барабанов, но не успел.

Подростки еще какое-то время пинали тело, но скоро это стало им неинтересно, и злость прошла. Они разглядели, что перед ними бездыханный труп.

— Смываемся, пацаны! — крикнул самый сообразительный, и через минуту на улице опять не было ни души.

Надежда потягивала коктейль и чувствовала себя героиней американского фильма. Кафе было дорогое, но малоизвестное. На этом настоял Алексей, который уступил Лениной просьбе и пригласил их посидеть и попрощаться.

Надежда согласилась исключительно назло мужу, потому что он по-прежнему приходил домой после двенадцати. И теперь она испытывала сложное чувство.

Она поглядывала на сидящих напротив Лену и Алексея и помалкивала. Ленин вид ее радовал, Лена вообще ей нравилась. Из глаз ее исчезло выражение тоски и беспомощности, она стала гораздо спокойнее и увереннее в себе. Алексей тоже выглядел неплохо, он даже улыбнулся и сказал Надежде дежурный комплимент.

«Интересно, — размышляла Надежда, — что думают люди, глядя на нас? Они — пара, а я кто? Кем я им прихожусь?»

Она подумала еще немножко и с грустью констатировала, что окружающие, скорей всего, примут Лену за ее дочь. Девушка привела любимого мужчину знакомиться с будущей тещей. Все так, и ничего с этим не сделаешь.

"Может быть, именно поэтому, что я для них как бы другое поколение, хотя с Алексеем у нас разница лет десять, не больше, я и не смогу до конца их понять. Если бы Лена была моей дочерью, отпустила бы я ее с ним? Боже упаси! — испугалась Надежда. — Но сейчас она так радуется и глядит на него влюбленными глазами. И ей совершенно не важно, что этой рукой, которой он обнимает ее за плечи, он всадил нож в того гориллообразного убийцу. Да и не в него одного, такая уж у Алексея работа.

И вправе ли я сейчас испортить всем настроение. А Лене, может быть, и всю дальнейшую жизнь, если начну выяснять отношения?"

— О чем задумались, Надежда Николаевна? — окликнул ее Алексей.

— Хочу кое-что прояснить, — медленно ответила Надежда.

— Давайте. — Глаза его потемнели, он почувствовал неладное.

— Возможно, я кажусь вам ископаемым, — осторожно начала Надежда, — но я тоже женщина. И по-женски и по-хорошему я желаю тебе, девочка, счастья. Не усмехайтесь, Алексей, Лена меня поймет. На этом вступительная часть заканчивается. — Надежда перевела дух и заговорила скороговоркой:

— Не сочтите, что мне больше всех надо, но такой уж характер.

Вся ваша история насчет выгнавшей жены — липа. Кстати, Лена, он тебе про это рассказывал? Про жену и про увольнение с работы?

— Зачем? — Лена пожала плечами. — Он сказал, что на самом деле его зовут по-другому. И там, за границей, он скажет, как. А паспорта у нас — и у него, и у меня тоже — все равно на другие фамилии.

— Значит, «Алексей Бодров» — для вас просто случайное сочетание имени и фамилии?

— Выходит, так. — Лена не понимала, к чему Надежда клонит.

— Дело в том, — Надежда сделала над собой усилие и поглядела на Алексея как можно тверже, — что этот человек, Алексей Константинович Бодров, существует реально, вернее, существовал до недавнего времени. У него были семья — жена, дочка и теща, квартира и работа. Точнее, с работы его уволили. Уволили его, а не вас, — Надежда поглядела на Алексея еще строже, — я была в Росниипроекте и видела фотографию. И жена с тещей действительно выгнали его, а не вас. В общем, пять месяцев назад, в марте, он ушел из дому и не вернулся, а эти сволочи его даже не ищут.

Лена сделала было движение, намереваясь заговорить.

— Постойте, я не закончила. Вы, Алексей, позвольте мне пока вас так называть, не считайте меня чистоплюйкой. Очевидно, ваша работа очень нужная и важная. Дело вы сделали большое. И, разумеется, нужно было убить того гориллообразного, мир только выиграл от этого.

И я не одобряю тех людей, которые сами хотят остаться чистенькими, а грязную работу предпочитают делать чужими руками. Но.., поймите меня правильно. Никому не нужный маленький человек, типичный неудачник — таким был, судя по всему, Бодров. Оттого, что он умер, никому, что называется, ни жарко, ни холодно. Если они не хватились его пять месяцев, то и не хватятся. Неужели вы рассудили так же? — Надежда смотрела пристально в глаза мужчины, сидевшего напротив. — Неужели вы посчитали, что ради вашего очень важного дела можно пожертвовать жизнью одного бесполезного человека?