Книга Серебряный шрам, страница 35 – Андрей Дышев

– Да, – ответил я, отодвигая карту от себя. – Здесь есть это место.

– Где-то здесь, так? – Он обвел кружочком кишлак Нардара. – Вы могли бы показать точнее?

– Мог бы. Но для начала я хотел бы получить от вас миллион рублей, необходимый мне для возвращения долга и на авиабилет до Москвы, ключи от машины, под завязку заправленной бензином, и тысячу баксов за доставленные мне моральные издержки. Когда я благополучно доберусь до Душанбе, то сразу же отправлю вам эту карту с моими обозначениями и пояснениями ценным письмом.

– Тыщу баксов? – вдруг ни с того ни с сего вставил картавый. – А морда не треснет?

– Не т’геснет, – успокоил я его.

– Хорошо, – неожиданно согласился Рамазанов. – Я принимаю ваши условия. Но прежде чем мы расстанемся, хочу сделать вам еще более выгодное предложение.

– Ну-ка, очень интересно, – сказал я, старательно наполняя свою тарелку тем, что еще не успел съесть картавый. Валери незаметно наступила мне на кончик ноги. Я поднял на нее удивленный взгляд: – Ты что-то хочешь мне сказать, ягодка?

Она принялась с усердием распиливать ножом помидор, и ее щечки слегка порозовели – раньше подобных способностей я за ней не замечал. В дверь постучали, вошел охранник, протягивая на ходу радиостанцию.

– Опять Пяндж? – спросил Рамазанов и, приняв радиостанцию, сказал: – Слушаю тебя, дорогой!

– Сегодня в два после полуночи. Ориентировочно, – продребезжала радиостанция. – Между семнадцатым и восемнадцатым километрами.

– Чей участок? Прием!

– Одиннадцатой. Там есть большая отмель, перед ней полоса кустов. Я встречу.

– Проволочные заграждения?

– В том месте столбы повалены, под ними промоины. Можно пройти в полный рост.

– Хорошо, действуй! – ответил Рамазанов, потом взглянул на Валери и спросил: – С братишкой поболтать хочешь?

Валери, прожевывая помидорку, кивнула и, едва не целуя переговорник, громко заговорила:

– Глебушка, родненький, как ты там? Не холодно было ночью?

– Нормально… Ну все, вырубаюсь, хватит засорять эфир. Отбой!

Адвокат, возвратив радиостанцию охраннику, снова стал посасывать трубку, обволакивая меня медовым дымком. Он терпеливо дождался, пока я проглочу то, что было у меня на тарелке, налил мне кофейку, после чего сказал тихим и бесцветным голосом, будто речь шла о какой-то незначительной мелочи:

– Я заплачу вам четыре миллиона, если вы отведете нас на то место, где спрятан кокаин.

– Что вы мне заплатите? – не сразу понял я.

– Четыре миллиона, – тем же голосом повторил адвокат. – Долларов, разумеется.

Хорошо, что я жевал и кое-как скрыл свое невольное удивление с помощью двигающейся челюсти. Я сделал глоток кофе, откашлялся и спросил:

– Не слишком ли много?

– Не слишком, – ответил Рамазанов. – Это пятая часть от той суммы, которую мы заработаем на кокаине.

Я кивнул, вытер салфеткой губы и кинул ее в пустую чашку.

– Благодарю, господа. Но четыре миллиона долларов – это для меня слишком много.

И, взяв карту, встал из-за стола. Рамазанов пожал плечами, мол, воля ваша. Картавый, обхватив обеими руками голову, раскачивался из стороны в сторону и тихо мычал под нос: «Ему много четыре лимона. Нет, я тащусь от него, я тащусь…» Валери, словно окаменев, не сводила с меня широко распахнутых глаз. Я не думал о том, что через короткий промежуток времени нам предстоит расстаться, наверняка – навсегда. Я интуитивно чувствовал, что мысль эта сама по себе будет невыносимой, и нацеливал себя только на предстоящую дорогу и возможные испытания, которые мне еще предстоит преодолеть. Но ее глаза будто прожигали меня насквозь, и едва закрыл за собой дверь, уединившись в нашей комнате, как на слабеющих ногах опустился на кровать и закрыл лицо ладонями.

А вы, сударь, оказывается, сентиментальны, подумал я о себе.

Радостные и горькие дни, когда мы были с Валери вместе, промелькнули в моем сознании. Счастливее всего, как ни странно, я чувствовал себя в те часы, когда мчался к ней на помощь, даже не подозревая, что вовсе не в этой помощи она нуждается. Тогда я был человеком, напролом идущим к своей цели, и целью была – любимая девушка. Я был сильным и бесстрашным, потому что думал не о себе, и был наполнен сладостным предчувствием встречи, которая была бы вознаграждением за мужество. А теперь… теперь же я не видел впереди ничего светлого и радостного, и свобода, которую мне пообещали, потеряла свою привлекательность и все больше напоминала бегство от самого себя. Ах, если бы так распорядилась судьба и своею волей разлучила нас! Я бы снова ринулся в путь, окунулся бы в опасный и жестокий мир ради того, чтобы быть с ней рядом, слушать ее голос, смотреть в ее лукавые глаза, терпеливо переносить ее капризы и знать, что она принадлежит только мне. Но мы разлучались по моей воле, и это было больнее всего осознавать.

Я кинул карту в сумку, кое-как сложил рубашку и куртку и отправил их туда же, полюбовался в зеркало на свою черную недельную щетину, раздумывая, брить ее перед дорогой или не стоит. Мимо окна, у которого я стоял, вполголоса разговаривая, прошли Рамазанов и Валери. Девушка совсем раскисла, голову повесила, глаза влажные. Адвокат обнимал ее за плечи и что-то бормотал на ухо. Я уеду, и он спокойно и без суеты влезет в ее постель, и волосатые плечи будут нависать над ее милым, ставшим мне почти родным лицом, освещенным мертвенным светом луны, и на его физиономии, где накрепко отпечатался след высокомерия, будет блуждать торжествующая улыбка.

Я вышел во двор, снял с проволоки еще влажную одежду и закинул в сумку. Охранник подошел ко мне, молча протянул связку ключей и пачку купюр, перевязанную банковской лентой.

– Тачка за забором, – сказал он и зевнул.

Я распахнул калитку. Серый «жигуленок» стоял в пяти шагах.

Я обошел его, постучал ногой по колесам. Странное чувство, словно я не успел сделать что-то очень важное, не покидало меня. Я открыл дверцу, сел за руль, запустил мотор, машинально глянул на приборную доску. Баки полные, как обещал.

– Чего я жду? – вслух сказал я, словно подхлестывая самого себя и прогоняя нерешительность. Ударил по педали сцепления, дернул рычаг скоростей, надавил на акселератор. «Жигуленок», взвизгнув колесами о гравий, рванулся с места. Я бросил прощальный взгляд на серый забор, виднеющуюся из-за него крышу дома, пики тополей, закрытую стальную дверь…

– А вот хрен тертый тебе, а не кокаин! – вдруг крикнул я, ударяя по тормозам и пулей вылетая из кабины. Бегом вернулся к калитке, открыл ее ногой и чуть не сбил Рамазанова, стоявшего здесь же с охранником.

– Что случилось, Кирилл? – удивленно спросил он, на всякий случай отойдя от меня на пару шагов.

Я часто дышал и потому не мог ответить сразу. Из-за угла дома неслышной тенью показалась Валери. В руке она держала несколько пышных красных цветков, похожих на застывшие бенгальские огни.