Онлайн книга «Час волка»
|
Мы вышли на воздух. – Во! – проворчал слесарь. – Уже учебные тачки гробим… А ты что, инструктор? – Инструктор, – подтвердил я. – Что ж ты так плохо за учеником смотрел, инструктор? Он подошел к машине и, напевая какую-то мелодию, присел у капота и, щурясь от того, что дым сигареты проедал ему глаза, стал осматривать раму. – Вмяли вы ее прилично, – бубнил он себе под нос. – И рама, и фара, и чуток крыло задели. Работы тут много… А на что напоролись-то? – С деревом не разошлись, – с ходу придумал я, задним умом понимая, что легенду надо было подготовить заранее. – Ну-ну, – закивал слесарь. – Эту лапшу ты будешь кому-нибудь другому вешать. Тут не дерево было, а что-то помягче. Я почувствовал, как у меня похолодела спина, словно за ворот вылили стакан ледяной воды. – Дерево, – изо всех сил стараясь казаться спокойным, заверил я. – Только оно было мягкой породы. Трухлявая сосна. – Ну, это понятно, что сосна, – тотчас отозвался слесарь и, прищурив один глаз, провел пальцами по вогнутой раме. – Я так сразу и понял, что сосна. Он вскинул голову и взглянул на меня. – Работы много, – повторил он и недвусмысленно добавил: – Работа сложная… Две штуки баксов будет стоить. Слесарь, конечно, откровенно наглел. Мне показалось, что он сам обалдел от названной им же суммы, и все же интуитивно чувствовал, что я именно тот клиент, который готов заплатить сколько угодно, лишь бы уничтожить следы. Я понял: соглашусь на его условия – парень обнаглеет вконец и посадит меня на крючок. – За две тысячи я куплю другую «шестерку», – спокойно ответил я. – А эту сожгу. – Ну-ну! – ответил парень, жуя сигарету и стряхивая со своего немыслимо грязного комбинезона какую-то пыль. – Покупай. Если только, конечно, через пост ГАИ сможешь проехать. Бог свидетель, я держал себя в руках до последнего, но вынести насмешку этого немытого ублюдка, который почувствовал власть над нами, было выше моих сил. Схватив слесаря за горло, я сдавил пальцы и толкнул слабеющее тело на ворота. – Слушай меня! – зашипел я, все сильнее сдавливая горло парня. – Я придушу тебя, как котенка, если ты к вечеру, к заходу солнца, не сделаешь то, что я тебе сказал; я похороню тебя в смотровой яме и сожгу твой гнилой сарай, если ты еще раз посмеешь хихикать в моем присутствии… Слесарь стал хрипеть и колотить руками по железу. Глаза его, наливаясь кровью, выскальзывали из орбит, как сливовые косточки из пальцев. Опасаясь, как бы сгоряча его не задушить, я ослабил хватку, вытащил из нагрудного кармана стопку стодолларовых купюр, смял ее и затолкал слесарю в рот. Инга ждала меня на обочине трассы в тени дерева. Даже издали было заметно, как она бледна. – И мне это надо? – спросил я, подходя к Инге. Она схватила меня за руку. Несмотря на жару, ее пальцы были ледяными. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок. Она качнулась, переступила с ноги на ногу. – Ну? Что? Рассказывай! – По-моему, слесарь догадался, что на этой машине сбили человека. – Но отремонтировать обещал? – Обещал. Мы пошли по пыльной обочине. Инга оглядывалась до тех пор, пока указатель «Автосало» не скрылся за поворотом. Жара стояла невыносимая. Мысли плавились, как карамель, превращаясь в тягучую патоку, и их движение приостановилось. Чувство тревоги притупилось. Мною овладело безразличие ко всему. Инга сняла босоножки и пошла босиком. Вот так, думал я, глядя на ее ноги. Стоило снять обувь с каблуками, выпачкать коленки в смазке и вместо асфальта постелить пыльную грунтовку, как ее ножки сразу утратили привлекательность. Ничего особенного, вполне посредственные нижние конечности. Шлепает, косолапя, как медведица, а не актриса. – Не молчи! – вдруг произнесла Инга. – Скажи что-нибудь, иначе я сойду с ума. Я кинул на нее сваренный взгляд. – А что ты хочешь от меня услышать? – Что мы скажем инструктору? Да, об этом надо было побеспокоиться заранее, но ни одна свежая идея не могла пробиться сквозь патоку. Я пожал плечами. – Скажем, чтобы он никогда не доверял свою машину посторонним лицам… Вытри у себя под глазами. Идешь, как Фантомас. Инга на ходу раскрыла сумочку и стала искать платок. Я успел заметить между косметических принадлежностей маленький черный баллончик с надписью «CS», с большой красной кнопкой и усмехнулся. Блаженны верующие! Сунула в сумочку этот дезодорант, вызывающий насморк, и думает, что надежно оградила себя от всякой нечисти. А я даже в танке не чувствовал бы себя спокойно. – Скажи, – произнес я, – про человека, который толкнул женщину, ты придумала? Инга испуганно взглянула на меня. Она не хотела, чтобы я перестал ей верить. – Нет, не придумала. – Ты пойми, – поспешил я объяснить ей свою позицию, чтобы ложь Инги не зашла слишком далеко. – Я не следователь и не прокурор, и не мне определять степень твоей вины. Ты очень напугана, тебе страшно думать о том, что ты сделала. И все-таки постарайся быть со мной откровенной, иначе мне будет очень трудно помогать тебе. – Я говорю правду, – тверже повторила Инга. – И не пытаюсь снять с себя вину. Но эту женщину в самом деле толкнул мужчина. – Толкнул или тронул за плечо? – уточнил я. – Толкнул! Изо всех сил! Я же объясняла: как мяч! Плохо, что она актриса, думал я. Разговаривая с обыкновенным человеком, я на девяносто процентов мог определить, правду он говорит или лжет. Для артиста же ложь – профессиональное качество. Как тут узнаешь, где жизнь, а где талантливая игра? – Ты понимаешь, что в этом случае все меняется? – спросил я, останавливая Ингу и опуская руки на ее обнаженные плечи. – Тогда мы можем вздохнуть с чистой совестью и вернуться к нормальной жизни. Правда, при одном маленьком условии. – При каком? – Если мы найдем этого мужчину и заставим его сознаться в преступлении. – Да, – кивала Инга, глядя на меня как на мессию. – Надо найти его и заставить… Мы вышли на шоссе. Инга вскрикнула и тотчас обулась – асфальт напоминал раскаленную сковородку. – Ты запомнила его лицо? – спросил я. – Не очень, – ответила она, подумав. – Но узнать сможешь, если встретишь? – Пожалуй, смогу. – Сколько ему можно дать лет? – М-м-м… Как тебе. – Как был одет? – Спортивные брюки и красная майка. – Рост? Цвет волос? – Брюнет. Жгучий брюнет. А рост как у тебя. И комплекция такая же. – Ну, все ясно. Если дашь такие показания следователю, то я уже на следующий день буду сидеть в следственном изоляторе… Куда он потом делся, этот мужик? |