Книга Миллион в кармане, страница 34 – Андрей Дышев

Я повернулся лицом к Ладе. От возмущения не хватало слов.

– Ему приснился плохой сон, будто он спит с женщиной! – за меня ответила Лада. – Вы что, боитесь нам открыть?

– А-а! – радостно отозвался Курахов и щелкнул замком. – И наша очаровательная нимфеточка здесь?

Дверь отворилась, из номера решительно вышел Курахов.

– Что вы здесь столпились? – недовольно буркнул он и тотчас принялся командовать: – Запасной ключ несите! У вас должен быть запасной ключ. Не надо ничего ломать. Ломать – не строить. Отойдите от двери подальше, всякое может произойти…

Он приблизился к номеру Марины, осторожно надавил на дверь двумя пальцами и констатировал:

– В самом деле заперта.

Затем сделал повелевающий жест рукой, который относился ко мне, и изрек:

– Пока вскрывать не будем. Может быть, она не в себе. – И, прислонившись щекой к двери, Курахов голосом волка, переодетого в овечью шкуру, пропел: – Мариша, деточка! Что с тобой, почему не открываешь? У тебя все в порядке?

Мне невыносимо хотелось стукнуть профессора фонариком по лысине. Профессор словно почувствовал это, понимающе посмотрел на меня и поторопил:

– Надо вскрывать! Не тяните резину, иначе будет поздно!

Я быстро отомкнул замок и распахнул дверь. Профессор, однако, зайти внутрь не спешил.

– Ну, давайте, давайте, заходите! – принудил он меня первым выяснить, что случилось с его падчерицей.

Я вошел в комнату, за мной – Курахов и Лада.

– Принесите свечу! – попросил я Курахова. Фонарь угасал намного быстрее, чем мне хотелось, и с нескольких шагов уже трудно было рассмотреть детали комнаты.

– Будьте так любезны, – профессор переадресовал просьбу Ладе. – В моем номере, прямо у входа, на журнальном столике, стоит свеча.

– А зачем вам свеча? – Лада слегка посторонила меня и встала посреди комнаты. – Вы разве не видите, что здесь никого нет?

Я понял это несколькими мгновениями раньше, но мне почему-то стало легче от ее слов.

– Совершенно невозможно о чем-либо попросить, – проворчал профессор. – Мы не слепые, милая, и хорошо видим, что здесь никого нет. – Он повернулся ко мне: – Что это значит, господин директор? Где Мариша?

Я предпочел не вступать в словесную перестрелку с профессором и, насколько позволял тусклый свет, рассмотрел комнату. На стуле были аккуратно развешаны сиреневая кофточка и черная юбка, под ним – пара низких, лишенных каблуков туфель. Прикроватная тумбочка была вплотную придвинута к кровати. Рядом со свечой, закрепленной на банке из-под растворимого кофе, лежал открытый томик Нового Завета. Я коснулся рукой теплого, оплавленного верха свечи и придавил фитиль. Горел еще совсем недавно, парафин не успел застыть.

Профессор был напуган и даже не пытался скрыть этого.

– Куда же она, по-вашему, могла деться? – спрашивал он нас с Ладой, но, понимая, что ответа нет, начинал сыпать версиями: – Может быть, она вообще не ночевала здесь? Но вы же видите – постель смята. Убежала на море в одной ночной рубашке, под дождь и ветер? Бред! Ее кто-то увел отсюда насильно?

Последнюю версию он озвучил с трудом. Голос профессора предательски дрогнул. Я нарочно заострил на ней внимание:

– Как вы сказали? Ее кто-то увел отсюда насильно? И что, вам известны мотивы?

– Не надо! – Профессор едва не сорвался на крик. – Не надо делать вид, что вам уже все известно, что вы обо всем догадались… Но если это дело рук Уварова – то он горько пожалеет о содеянном. Крайне горько!

– Идите сюда! – позвала нас из коридора Лада. Она уже вынесла из номера профессора свечу и теперь стояла с ней у торцевого окна, держа двумя пальцами на уровне лица небольшой лоскуток ткани.

– Что это? – в один голос спросили мы с Кураховым.

– Кружева, – ответила Лада. – Можете не сомневаться – от ночной рубашки.

Профессор выхватил лоскут, поднес его к глазам.

– Надо еще разобраться – от ночной или от дневной, – проворчал он. – Вы слишком торопитесь делать выводы, милая… А окно открыто или как?

Я потянул за ручку оконную раму. Она открылась.

– Вы запираете окна на шпингалеты, господин директор? – ядовитым голосом спросил Курахов.

– Да, окна всегда закрыты. Проветривать нет необходимости – работают кондиционеры.

– Почему же сейчас не заперто?

– Видимо, кому-то было нужно, чтобы снаружи его можно было открыть.

– И что вы этим хотите сказать?

– Ничего! – Я пожал плечами. – То, что я хотел сказать, я сказал. Не надо выискивать в моих словах скрытый смысл.

– Неужели вы думаете, – негромко говорила Лада, словно сама с собой, – что через окно, по пожарной лестнице, можно унести человека?

– В самом деле! – неожиданно поддержал скептицизм Лады профессор. – Человек – это не манускрипт, господин директор. И даже не чемодан.

Я не стал доказывать обратное, молча обхватил Ладу чуть выше колен, приподнял ее и взвалил себе на плечо. Она не успела пискнуть, как я взялся свободной рукой за оконную ручку, встал на подоконник и, пригнувшись, без особого труда достал ногой до ближайшей перекладины пожарной лестницы.

– Вопросы есть? – спросил я, возвращаясь обратно и опуская девушку на ноги.

– Подождите! – воскликнула Лада и подняла палец вверх. – Сатана поднялся сюда по пожарной лестнице и через окно утащил Марину. Зачем же тогда он разбил стекло на первом этаже?

– Какой еще сатана? – встрепенулся Курахов, словно Лада непристойно выразилась. – Что за бред?

Я остановил профессора движением руки и пояснил:

– Батюшка спал внизу, когда кто-то швырнул в стеклянную стену кирпич. Нашему священнику показалось, что это был сатана.

– Понятно! – кивнул профессор. – Шизоидная реакция на религиозно-фанатический психоз.

– И все-таки, – напомнила Лада. – Зачем надо было разбивать стекло?

– Мы занимаемся не своим делом! – покачал головой профессор. – Мы начинаем играть в детективов. А надо принимать срочные меры!

– К примеру, какие? – поинтересовался я. – Может быть, сообщить в милицию?

– Ночью? В милицию? Не смешите меня! Там сейчас все спят.

– О-о-о! – протянула Лада и потупила глазки. – Вам, должно быть, никогда не приходилось иметь дело с милицией ночью.

– Вы отгадали, милая! В отличие от вас – никогда.

Я сел на подоконник так, чтобы видеть одновременно и Ладу, и Курахова.

– Профессор, – сказал я. – Давайте перестанем валять дурака.

– Что? – захлопал Курахов глазами. – Вы о чем?

– О том, что наступило время все называть своими именами. Вы полагаете, что Марину утащил Уваров. Скорее всего, вы правы, ему несложно было это сделать. Вы знаете, для какой цели он это сделал и что потребует в качестве выкупа, и потому не заинтересованы в милиции. Я прав?