Онлайн книга «Одноклассник, который знал все»
|
Со второй попытки я выломал замок и ввалился в квартиру. В коридоре Витьки нет… В «узбекской» комнате нет… Я кинулся в захламленную комнатушку, в которой Чемоданов принимал нас с Настей. Вот он, лежит на диване, вытаращив на меня дурные глаза, и подтягивает одеяло к подбородку. – Что?! Не ждал?! – дрожа от восторга, крикнул я и сорвал с него одеяло. Чемоданов был в одних трусах. Никакого телефона в его руках не было. У него вообще ничего не было в руках. – Ты чего?.. Ты чего?.. – бормотал он, в ужасе забиваясь в угол. – Телефон где?! – рявкнул я, действуя по классическим правилам оперативной работы: не дать преступнику опомниться и уничтожить улики; выбить из него признание здесь и сейчас. – К-к-какой телефон? – заикаясь, пробормотал Чемоданов. – Нет у меня никакого телефона. – Не ври, Чемодан, не ври! – не сдавался я, хотя воинственный пыл начал угасать. – Ты попался! Бесполезно отпираться! У него было явно заспанное лицо. Сыграть помятую от подушки физиономию было невозможно. Я не мог поверить, что ошибся. – Где я попался? Чего я сделал-то? – потихоньку приходил в себя Чемоданов. Я скинул на пол подушку, заглянул под диван, раздвинул шторы, пробежал взглядом по книжным рядам. – Ты че, Серёнька! – пробормотал Чемоданов. – Какой телефон? У меня отродясь телефона не было. Я продолжал обыск уже просто от отчаяния. Посмотрел на кухне, в пустой комнате, потом заглянул в ванную и туалет. Я не нашел даже телефонной проводки. Я выглядел круглым идиотом. Толкнув ногой дверь, чтобы не сквозило, я вернулся к Чемоданову. Он напяливал на себя свои пионерские шорты. – Ты ж меня заикой так сделаешь! – пожаловался Чемоданов. – Я сплю. Вдруг грохот… Представляешь, что я подумал? – Я заплачу тебе за новый замок, – сказал я, опускаясь на стул и расстегивая пальто. Пришло состояние отупения. Я зачем-то вынул из кармана мобильник, нажал, без разбору на клавиши и сунул его обратно. Чемоданова не на шутку взволновало мое странное поведение. – Что с тобой? – допытывался он, натягивая на свои узкие плечи нелепую розовую водолазку. – Может, тебе приготовить кофе? – Ты кому-нибудь говорил про диссертацию? – спросил я. – В каком смысле? – заморгал глазами Чемоданов, что мне очень не понравилось. – В прямом смысле! – злобно проворчал я. – Ты говорил кому-нибудь, что продал мне диссертацию? – Да что ты, Серёнька! – перекрестился Чемоданов. – Типун тебе на язык! Кому я скажу? Зачем? У нас с тобой мужской договор… – Какая-то сволочь пронюхала, что диссертация не моя, – оборвал я его. – И теперь достает меня телефонными звонками… Нашел бы – убил! Чемоданов покачал головой и стал теребить свои мясистые влажные губы. – Богом клянусь, я никому не говорил, – произнес он. – И под пытками не скажу. Ты на меня не думай. Моя совесть чиста… – Что это ты про совесть вспомнил? – с подозрением сказал я, с прищуром глядя на Чемоданова. Я не знал, верить ему или нет. В самом деле, какой ему резон кому-либо рассказывать про диссертацию? И без того трясется над деньгами. Наверняка думает, что если моя идея с защитой провалится, то я нагряну к нему за баксами. Пусть так думает и впредь. – Ладно, – подвел я черту. – Я к тебе, в общем-то, по другому делу. Диссертация-то у тебя слабенькая! Чемоданов молча пожал плечами, мол, ничего поделать не могу, другой нет и не предвидится. Но мне понравилось выражение его лица – как у двоечника, которого отчитывает учитель. Значит, верит мне безоговорочно, возражать не пытается. – Умные люди прочитали, – продолжал я, внимательно наблюдая за реакцией Чемоданова, – и за голову схватились. Наковыряли огромное количество недостатков. Чемоданов вздохнул и развел руками. – Но самый главный недостаток – вот! – С этими словами я вынул из кармана листок с замечаниями Календулова и протянул его Чемоданову. Тот взял, развернул и уставился в формулы и цифры. – М-да, – протянул он нечто неопределенное и почесал затылок. – В общем, так, – сказал я требовательным голосом, чтобы Чемоданов не вздумал отнекиваться. – Даю тебе два дня на то, чтобы халтуру исправить. Допиши необходимые выводы, и я от тебя отстану. К моему негодованию, Чемоданов вдруг сложил лист и протянул его мне. – Не, Серёнька, – покачал он головой. – Не буду. Я завязал. – Что значит «завязал»?! – вспылил я. – Я с физикой больше дел не имею, – пояснил Чемоданов. – Она у меня уже в печенках сидит. Тошнить начинает, только о ней подумаю. Я от негодования даже вскочил со стула. – Вот что, непризнанный гений! – крикнул я, размахивая у лица Чемоданова кулаком. – Ты что меня под монастырь подводишь? Сплавил мне черт-те что – и в кусты! Да если бы я знал, что в диссертации нет главных выводов, я бы ни за что у тебя ее не купил! – Да пойми ты! – сдавленным голосом оправдывался Чемоданов. – Это вчерашний день! Поезд ушел! Я к физике больше не возвращаюсь! Все! Точка! Амба! – Хорошо, – произнес я, снимая пальто. От избытка эмоций мне даже жарко стало. – Я все понимаю. Тебе надоела физика. Ты давно не открывал учебники. Ты завязал. Но я прошу тебя! Надо собраться, взять волю в кулак и заставить себя довести работу до конца! -…да пойми ты меня! – пытался вставить слово Чемоданов, прикладывая руку к сердцу. – Ты хочешь денег? Черт с тобой, я дам тебе денег! Сколько ты хочешь за две-три странички? Десять баксов? – Не, Серёнька, не могу. – Двадцать? – допытывался я. – Даже за сто не буду, и не проси! Я обалдел от такой наглости. Он отказывается от ста долларов, за которые рабочий месяц на заводе горбатится! – Слушай, – произнес я, – ты меня лучше не зли. Мне отступать некуда. Коль я заварил кашу с твоей диссертацией, то расхлебывать ее будем вдвоем. Даю двести баксов – и ты немедленно приступаешь к работе! Но негодяй Чемоданов опять отрицательно покачал головой. Я не мог поверить, чтобы этот немытый и небритый клоп проявлял столь необычное упрямство. – Сколько же ты хочешь?! – рявкнул я. Чемоданов не без удовольствия снова развернул листок, долго смотрел в него, морщил лоб, шевелил губами, будто считал количество символов и букв, и наконец выдал: – Пятьсот долларов! Я даже взвыл от желания схватить его за грудки и вышвырнуть в окно. Но не сделал этого, а лишь с шумным сопением полез в карман за бумажником. Я швырнул баксы на пол, развернулся и вышел. Из прихожей крикнул: |