Книга Смертельная лазурь, страница 59 – Йорг Кастнер

— Полностью солидарен с вами, инспектор, — ответил я. — Все, что со мной происходит в последнее время, и меня наводит на мысль, что разум мой помутился.

— Как это вас угораздило? Нет-нет, прошу вас, только не пытайтесь убедить меня, что в Вестеркерк вас приволокли связанного, а кто — не знаете. Я вам помогу — скорее всего ван дер Мейлен. Я прав?

— Нет, к этому он отношения не имеет. Но к чему вы его вдруг вспомнили? Уж не отыскался ли он, случаем?

— Нет, не отыскался, — коротко бросил инспектор. — Давайте, рассказывайте, что вам понадобилось в церкви!

— Прямо здесь? В этой камере? А что, в ратуше уже не найдется места, где мы вдвоем спокойно могли бы все обсудить?

— Вы, как я смотрю, даже готовы бросить своих сообщников.

— Ну, их как раз можете со спокойной душой отпустить, господин Катон. Имена их известны, так что вам не составит труда выслушать их еще раз, коль в этом возникнет нужда.

— Обязательно возникнет, — сурово ответил инспектор, мрачным взглядом одарив моих приятелей. — И штраф наложу вдобавок, да такой, чтобы впредь неповадно было. Убирайтесь отсюда!

Роверс и Поол не заставили себя упрашивать, и не успел я оглянуться, как обоих уже след простыл.

Катон повернулся ко мне:

— Ну, Зюйтхоф, следуйте за мной в кабинет и расскажите мне о том, что же заставило вас, несостоявшегося поджигателя и убийцу, срочно перековаться в расхитители могил.

— Ничего я не расхищал.

— В таком случае речь пойдет об осквернении могил. И вам нечего возразить против этого. Идемте!

Я последовал за ним в кабинет, где мне велели сесть на жутко неудобный стул. В окно был виден утренний Амстердам. Небо до сих пор затягивали тучи, но с моря дул крепкий ветер, гнавший их дальше, не давая пролить свой груз на город. Я увидел проплывавшую по водам Амстеля баржу, над которой кружились в поисках прокорма чайки.

Катон отступил к шкафу, извлек оттуда графинчик, два стаканчика и наполнил их.

— Вот, выпейте-ка, это взбодрит вас!

Я выпил ужасно обжигающий сладковатый напиток.

— Чем это вы меня угостили? — закашлявшись, поинтересовался я, невольно взглянув на странно голубевшие на донышке остатки жидкости.

— Черничная настойка. Мой дядюшка из Утрехта регулярно снабжает меня ею.

— А вы регулярно исчерпываете ее запасы, так?

Катон, оценив мой юмор, усмехнулся:

— Да нет. Только по случаю знаменательных событий. Например, как цепочка ваших арестов.

— Спасибо, — поблагодарил я, ставя стаканчик на заваленный бумагами стол. — Вынужден признать, что здешнее обращение куда предупредительнее, нежели в Распхёйсе.

Протерев стаканчики, Катон убрал их вместе с графином на прежнее место. Потом сел против меня, подперев ладонями подбородок.

— Вот, раз вам так уютно здесь, давайте выкладывайте, что заставило вас среди ночи вломиться в церковь Вестеркерк. Честно говоря, мне не терпится услышать, что за историю вы мне на сей раз преподнесете.

Рассказав ему обо всем, я подытожил:

— Но вы скорее всего и теперь мне не поверите. И не без причин. Стоит мне задуматься о нашем визите в заведение, как меня тут же охватывает страх, что и в гробу сына Рембрандта вдруг окажутся не собачьи, а человеческие останки. Пусть даже не Титуса ван Рейна.

— Ничего, выясним. Но знаете, Зюйтхоф, эта ваша история с собачьими костями не так уж и невероятна, как вам кажется. К сожалению, в последнее время случаи незаконного вскрытия могил участились. И это доставляет нам массу хлопот. Так что не удивляйтесь, что смотритель церкви тут же увидел в вас осквернителей могил или кладбищенских воров. Это отнюдь не лишено логики. Ну почему, скажите мне, почему вы не подали официальную просьбу о вскрытии могилы Титуса ван Рейна? Тем более что могила сына Рембрандта — временное захоронение до тех пор, пока не будет расширен фамильный склеп ван Лоос в церкви Вестеркерк.

— Бюрократическая возня и писанина продлилась бы до второго пришествия. Корнелия на пределе сил, она страшно удручена исчезновением отца. Просто мне хотелось как можно скорее убедиться, что утверждение Рембрандта о том, что он якобы видел своего сына Титуса, не лишено оснований.

— А разве теперь вы можете с полной уверенностью утверждать, что он жив?

— Нет, но останки собаки в могилеТитуса говорятотом, что здесь дело нечисто.

— Не обязательно. Останки Титуса ван Рейна вполне могли стать добычей похитителей.

— Все верно. Но как оказались в могиле собачьи кости?

— Ничто не мешало похитителям замыслить коварную и жестокую шутку. — Катон постучал пальцем по лбу. — Ведь те, кто шныряет ночью по церквям и кладбищам, желая отрыть покойников, явно не в своем уме.

— Но как они могут использовать останки?

— В анатомических целях, — со вздохом ответил инспектор участкового суда. — Вскрытие и расчленение трупов в медицинских целях или якобы в медицинских целях становится повсеместным явлением. Врачи вскрывают трупы умерших, извлекают из них органы и заспиртовывают их. А иногда используют их как диковинные безделушки. Что-то вроде картин на стенах.

— Не очень-то вы лестного мнения об анатомах.

— А как я могу относиться к тем, кто разглагольствует о чисто научных целях на благо человека, но при этом устраивает публичные демонстрации, к тому же за плату. А что вы скажете про врачей, использующих свои знания и умения для завоевания популярности и возможности занять тепленькое местечко где-нибудь в магистрате? Что, по-вашему, им милее — знания, желание поставить их на службу людям, исцелять их от недугов или же толщина кошелька?

— Уж не намекаете ли вы на доктора Николаса Тульпа?

Доктор Тульп сумел выбиться в члены муниципалитета, а затем и в бургомистры Амстердама. Я вспомнил, что Рембрандт даже запечатлел один из его анатомических сеансов на холсте.

— Это всего лишь один пример, хотя и выдающийся.

— То есть вы хотите сказать, что доктор Тульп строил свою карьеру не совсем честным путем?

— Этого я не утверждаю. Просто мне не по душе, когда мертвецов начинают использовать в угоду здравствующим. Вероятно, во мне говорит профессия, поскольку мне приходится иметь дело чаще с мертвецами.

Некоторое время я обдумывал сказанное Катоном. В особенности меня заинтересовал вопрос о консервации человеческих органов.

— Доктор Антон ван Зельден тоже светило в области создания препаратов из человеческих органов, — заметил я. — Вы, случаем, не знаете, использует ли он в своих целях и похищенных из могил покойников?

Подавшись вперед, инспектор нахмурил лоб:

— Значит, вы и до доктора ван Зельдена добрались. А почему, собственно?