Онлайн книга «Почтальон всегда звонит дважды»
|
– Я говорю тебе, что не хочу никакой загородной пивной. Хочу найти типа, который все это купит, все как есть, и заплатит наличными. – Даже если себе в убыток? – Мне – нет. – Но посмотри, Фрэнк. Эта лицензия стоит всего двенадцать долларов за шесть месяцев. Боже мой, ну можем мы набрать двенадцать долларов или нет? – Получим лицензию – и начнется новая возня. Мы уже и так занимаемся и бензином, и пончиками, а теперь еще и пивом. Черт бы все это побрал! Я хочу выбраться отсюда, пока все совсем не запуталось. – Пиво есть где угодно. – Это их проблема, меня это не касается. – Люди сюда так и ломятся, площадка под деревом уже готова, а я им теперь должна говорить, что пива нет, потому что у нас нет лицензии. – Почему ты должна им что-то объяснять? – Если бы мы поставили стойку с краном, то могли бы качать пиво. Бочечное лучше бутылочного, и доход от него больше. Я как раз в Лос-Анджелесе видела красивые стаканы. Стеклянные и высокие. Такие, из которых люди любят пить пиво. – Ну так что, заведем насос и стаканы, да? Говорю тебе, я не хочу никакой загородной пивной. – Фрэнк, ты вообще хочешь когда-нибудь стать человеком? – Ну вот, чтобы было ясно. Я хочу убраться отсюда. Хочу куда угодно, где на меня отовсюду не будет зыркать дух твоего грека, где в моих снах не будет звучать его голос, где я не буду вздрагивать каждый раз, когда по радио заиграет гитара. Я должен убраться отсюда. Должен, или я помешаюсь. – Ты лжешь. – Я не лгу. В жизни не говорил правды чище. – Тебя не пугает дух несчастного грека, вовсе нет. Другого он, может быть, и пугал, но не мистера Фрэнка Чемберса. Куда там, ты хочешь смыться, потому что ты бродяга, вот и все. Был бродягой, когда пришел сюда, и бродягой остался. Если мы уедем отсюда и у нас кончатся деньги, что дальше? – Какое мне дело? Главное, прочь отсюда. – То-то и оно, что тебе нет дела. Но мы могли бы остаться и тогда... – Я это чувствовал. Значит, вот что ты планируешь? Вот о чем мечтаешь все это время. Что мы останемся здесь. – А почему бы и нет? Дела идут хорошо. Почему мы не можем здесь остаться? Послушай, Фрэнк. Сколько мы знакомы, ты все хочешь сделать из меня бродягу, но не выйдет. Я тебе говорила, я не цыганка. Я хочу стать человеком. Остаемся здесь. Никуда не поедем. Возьмем лицензию на пиво. Выбьемся в люди. Была уже поздняя ночь, и мы были наверху, полураздетые. Она расхаживала взад-вперед, как тогда в суде, и говорила в той же странной рваной манере. – Ясно, что остаемся. Все будет по-твоему, Кора. Успокойся, выпей. – Не хочу напиваться. – Нет, хочешь. Мы еще посмеемся над тем, как нам достались денежки. – Мы уже насмеялись по горло. – Но теперь мы заколотим большие деньги. В этой твоей загородной пивной. Мы должны за это выпить, за удачу. – Ты сумасшедший. Ну ладно. За удачу. Подобные стычки происходили по нескольку раз за неделю. И каждый раз, когда я отходил с перепоя, мне снился тот же сон. Я все еще куда-то падал, и в ушах звучал все тот же хруст. Едва истек ее условный срок, как пришла телеграмма, что больна ее мать. Она второпях собрала кое-какие вещи, и я отвез ее к поезду. Когда я возвращался на стоянку, меня охватило такое странное настроение, будто я наполнен газом и свободно могу летать. Я чувствовал себя свободным. Целую неделю мне не придется ни с кем выяснять отношений, прогонять дурные сны или утешать некую женщину бутылкой спиртного. На стоянке какая-то девушка пыталась завести двигатель. Все впустую. Она сделала все, что могла, но машина так и не ожила. – Что случилось? Не едет? – Оставила включенным зажигание, вот аккумулятор и сел. – Так нужно его зарядить. – Да, но мне нужно домой. – Я вас отвезу. – Вы очень добры. – Я вообще добрейший человек на свете. – Но вы не знаете, где я живу. – Мне все равно. – Это очень далеко. За городом. – Чем дальше, тем лучше. Где бы это ни было, нам по пути. – Вам невозможно ответить «нет». – Если невозможно, то не отвечайте. Она была блондинкой, может быть, чуть старше, чем я, и выглядела неплохо. Но взяла она меня своим дружеским обращением и тем, что вообще не опасалась, что я мог с ней что-нибудь сделать, как будто я был маленьким мальчиком или вообще неизвестно кем. Она разбиралась в моде, это было видно. И кроме того, мне стало ясно – она не знает, кто я. По дороге мы познакомились, и мое имя ей ничего не сказало. Господи, какое это было облегчение. Единственный человек на свете, который не хотел, чтобы я на минутку присел к столу и рассказал ему, как, собственно, было дело с тем греком, которого якобы убили. Я взглянул на нее, и ко мне вернулось то же ощущение, что и на вокзале, словно я наполнен газом и могу каждую минуту взлететь из-за руля. – Значит, вы Мэдж Аллен, да? – Ну, собственно, я Крамер, но теперь, когда муж умер, я пользуюсь своей девичьей фамилией. – Так послушайте, Мэдж Аллен, или Крамер, или как вас еще называть, у меня к вам небольшое, но интересное предложение. – Да? – Что бы вы сказали, если бы мы сейчас развернулись, двинули на юг и отдохнули бы так с недельку? – Нет, я не могу. – Почему? – Просто не могу, и все. – Я тебе нравлюсь? – Разумеется, нравишься. – Ты мне тоже. Что же нам мешает? Она начала что-то говорить, потом замолчала и рассмеялась: – Я тебе признаюсь. Я бы с удовольствием. Не то чтобы мне что-то мешало, ничего такого. Просто я не могу. Из-за кошек. – Кошек? – У меня множество кошек. И я за ними ухаживаю. Поэтому мне нужно домой. – А для чего существуют приюты для домашних животных? Позвоним, пусть они приедут. Это ее рассмешило. – Хотела бы я видеть их лица. Мои кошки немного другие. – Кошки есть кошки, разве не так? – Не совсем. Некоторые поменьше, некоторые побольше. Мои же совсем большие. Сомневаюсь, что в каком-нибудь приюте справились бы с нашим львом. Или с тигром. Или с пумой. Или с тремя ягуарами. Эти хуже всех. Ягуар – ужасный зверь. – Господи, что же вы делаете с этими чудовищами? – Ну, представляем их для киносъемок. Продаем молодняк. У людей есть частные зоопарки. Мы пускаем их бегать на воле. Привлекают заказчиков. |