Книга Укротитель кроликов, страница 22 – Кирилл Шелестов

Но он был вне себя.

— Как она смеет вообще приставать ко мне! — визгливо выкрикивал он, брызжа слюной. — Кто она такая?!

Между тем, музыка закончилась, и танцовщица уплыла за кулисы, собрав с пола немногочисленные предметы своего скудного гардероба и, видимо, по ошибке, прихватив губернаторский галстук.

— Егор Яковлевич, да не обращайте вы на это внимания, — пришел мне на помощь Храповицкий. — На Западе люди вообще относятся к таким номерам с юмором. Помнится, мы с Андреем в Амстердаме…

— Меня не интересует, чем вы там занимались! — оборвал он в ярости. — Пусть срочно вызовут владельцев этого кабака!

На нас уже обращали внимания другие посетители. Становилось неприлично. С одной стороны к нам летел перепуганный официант, с другой — администратор клуба, вышколенная девушка, лет двадцати пяти, в черном костюме.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила она.

— Ваша проститутка утащила мой галстук! — прорычал ей в лицо губернатор.

— Прошу прощения, но она — не проститутка. И даю вам слово, она не хотела вас обидеть. — Администраторша пыталась сохранять на лице улыбку. — Это был просто танцевальный номер. Видимо, вы ей понравились, и она попыталась привлечь ваше внимание! Подождите секунду, я все исправлю.

Она быстрыми шагами удалилась за кулисы и появилась через минуту с губернаторским галстуком в руках.

— Вот видите, все в порядке, — сказала она с облегчением.

Но не тут-то было.

— Он весь перемазан какой-то гадостью! — заявил губернатор, с отвращением разглядывая свою собственность. — Немедленно вызовите владельцев клуба. Между прочим, этот галстук от «Гуччи». Вы знаете, сколько он стоит?

— Я приношу вам свои извинения. — Она стояла перед ним, как виноватая школьница. — Клуб готов немедленно компенсировать вам его стоимость.

Но ее услужливость лишь больше его распаляла.

— Я не желаю здесь больше оставаться! — заявил он, вскакивая. — Пойдемте отсюда! Немедленно.

Храповицкий тоже поднялся, незаметно пожав плечами и сделав мне знак, чтобы я рассчитался. Все вместе мы вышли в холл. Бедная администраторша семенила следом, чуть не плача. Наши дамы, напуганные вспышкой губернаторского гнева, пришибленно молчали.

— Может быть, я все-таки могу исправить это досадное недоразумение? — умоляюще произнесла администраторша, делая последнюю попытку.

Губернатор неожиданно остановился и обернулся к ней.

— Пожалуй, можете, — вдруг объявил он, как-то скверно улыбаясь. — Знаете что? Повесьте этот галстук вон в той витрине. Рядом с фраком Аль-Пачино.

— Но я не могу этого сделать! — воскликнула она в отчаянии.

— Почему? — высокомерно осведомился Лисецкий.

— Но… — Она запнулась, не желая его еще более обидеть. — Это запрещено.

— А вы разрешите, — предложил он так же.

— Но вы же не Аль-Пачино!.. — выпалила она.

Его лицо дернулось.

— Вот как?! — побледнев от гнева, произнес он. — Тогда запомни свои слова. Запомни хорошенько. Когда тебя выкинут отсюда, ты будешь знать, за что!

Он резко повернулся и начал спускаться по лестнице. Остальные потянулись следом. Я остался успокаивать администраторшу, которая готова была разрыдаться, несмотря на все свое служебное самообладание. Когда они уже были в дверях, до меня донеслись его слова, сказанные не то Храповицкому, не то Светлане:

— Ну как? Ловко я отбрил эту крысу?!

— Замечательно, — отозвался Храповицкий.

И тут администраторша все-таки разревелась.

6

Когда я вернулся в отель, холл был пустым, если не считать нескольких занятых тоскливым ожиданием гостиничных проституток. Никого из наших не наблюдалось. Я прошел в свой номер, разделся и уже собирался ложиться, когда в дверь ко мне постучали. Я накинул халат и открыл, не спрашивая. На пороге стояла чернявая Жанна.

— Извини за беспокойство, — затараторила она. — Но у нас в номере не хватает подушек. Знаешь, я привыкла спать высоко. Ты не возражаешь, если я пройду. — Это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом. — А у тебя есть что-нибудь выпить?

Я посторонился, пропуская ее в номер.

— Ух ты! — восхищенно воскликнула она, оглядываясь. — Какой огромный! А мы с Юлькой, бедненькие, па одной кровати ютимся.

Я смотрел на нее, размышляя. По-своему, она была, пожалуй, даже хорошенькая. В своей постели с утра я обнаруживал и пострашнее. Наверное, можно было не раздевать ее до конца, чтобы ее худоба не так бросалась в глаза.

А если совершить над собой небольшое усилие и представить, что я ей просто очень понравился, то можно было даже получить некоторое удовольствие. Наверное. Вопрос в том, стоило ли совершать усилия.

— Ну что ты молчишь? — кокетливо спросила она. — Поговори со мной. Расскажи что-нибудь.

— Жила на свете Красная Шапочка, — начал я мрачно. — С семью Гномами сразу. И когда она забеременела, то встал естественный вопрос об усыновлении ребенка…

Закончить эту драматическую историю я не успел. Был не прав. Признаю. Переутомился. Между прочим, под утро сдаются даже девственницы.

Кстати, если вам любопытно, то усилий совершать не стоило.

7

Меня разбудил телефон.

— Спишь, растлитель? — ехидно осведомился Храповицкий.

— Уже нет, — ответил растлитель без энтузиазма. — Весь в мыслях о работе.

— С двумя? — Храповицкий понизил голос.

— Один, — машинально соврал я, покосившись на разбуженную и недовольную Жанну.

— Так я тебе и поверил. Слушай. Только что звонил Егорка (так Храповицкий за глаза иногда именовал губернатора). Велел через полчаса собраться на завтрак в ресторане. Только без твоих двух прошмандовок.

Понятно, что Храповицкий и губернатор делили ложе исключительно с порядочными, интеллигентными девушками. Которые перед сном напевали им «Маленькую ночную серенаду». На немецком. Без этого у них минет не шел.

А все прошмандовки были уже по моей части. Интересно, если бы Жанна изнасиловала не меня, а Храповицкого, означало бы это наличие у нее высоких моральных принципов?

Когда растлитель покидал номер, лишенная принципов Жанна опять заснула.

В ресторан я пришел первым. Через несколько минут появился Храповицкий с Леной, и, наконец, губернатор со Светой. Костюм губернатора выглядел помятым. Злосчастный галстук он не надел. Храповицкий сменил желтый замшевый пиджак на коричневый кожаный и повязал шейный платок.

Хотя внешность мужчин и несла отпечаток ночного бдения: щетина и воспаленные глаза, — они так и лучились самодовольством. Губернатор даже что-то мурлыкал про себя.