Книга Брызги шампанского, страница 75 – Виктор Пронин

– Я думаю, что если покопаться, то у каждого найдется нечто такое, за что можно завалить, не раздумывая.

– Ладно, не хотите отвечать, не надо.

– Вы не закончили излагать свою версию, – напомнил я.

– Нет, закончил. На этом мои знания кончаются. Что-то произошло здесь, что-то совершенно непредвиденное. Полторы бутылки коньяка, которые вы якобы выпили... Может быть, вы их действительно выпили, а может, создавали себе алиби. Дело не в этом... Что-то здесь произошло, возле самого Владимира Ильича... Но самое потрясающее во всей этой истории... Знаете, что?

– Не знаю.

– Ваши глаза, когда вы вынули из рукоятки пистолета пустую обойму.

– Надо же, – пробормотал я растерянно, и это были единственные слова, которые я мог произнести в тот момент. Ведь я до сих пор, до этого вот момента действительно не мог прийти в себя от этого открытия. Если кто-то случайно нашел пистолет в колодце, он мог его взять себе, отнести в милицию, спрятать, продать, отдать кому-то... Но оставить без патронов...

В этом была загадка.

Похоже, что кто-то меня здесь знает.

Знает меня настоящего.

Друг он мне или враг?

Это произошло как-то незаметно, как бы само собой – все вопросы, связанные с производством, снабжением, поставками сырья и отгрузкой готовой продукции, даже сбыт этой продукции уже, кажется, не волновали руководство «Нордлеса» слишком уж сильно. Всеми этими делами занимались второстепенные люди – мастера, прорабы, оптовики, торговцы, которых в фирме появилось как-то уж слишком много. У всех у них было дело, все зарабатывали на хлеб, кое-кому удавалось воровать в меру сил и сообразительности.

А высшее руководство фирмы скатилось к чисто криминальным разборкам, потому что именно здесь решался вопрос жизни и смерти каждого, вопрос процветания или угасания самой фирмы.

Расстреляли во дворе собственного дома Гущина.

Прямо перед окнами главной конторы фирмы взорвали Агапова вместе с джипом и медвежьей шкурой, которую он привез Выговскому в подарок для его новой квартиры.

И, наконец, пропал Фаваз. Просто исчез, не оставив никаких следов ни от себя самого, ни от трех сухогрузов с лесом, отправленных в Ливан. Все поиски не дали никаких результатов. Сведения, которые вроде выглядели надежными и достоверными, оказались ложными, фальшивыми. Номер в гостинице был снят на другое имя, мобильный телефон молчал, в квартире, которую снимал Фаваз со своей Валентиной, жили другие люди, которые ничего не знали о лукавом арабе. Хозяин квартиры жил где-то в ближнем зарубежье – не то в казахском Баян-ауле, не то в молдавских плавнях.

– Что будем делать? – спросил Выговский, собрав своих приближенных. – Три корабля с лесом – большие деньги!

– А как могло произойти, что мы отдали лес без предоплаты? – спросил Здор.

– Спроси у Мандрыки.

– Мандрыка! – нервно воскликнул Здор. – Как понимать?

– Давний надежный партнер... С его помощью началось наше восхождение к высотам бизнеса, – развел руками Мандрыка.

– Я понимаю – один сухогруз! – кричал Здор. – Но три?! Вася, как понимать, что ты отправил три сухогруза, не взяв с этого подонка ни копейки?

– И на старуху бывает проруха.

– Не то говоришь, – вмешался Выговский.

– Ребята... Не надо, – голос Мандрыки окреп. – Все решения мы принимаем сообща. И ты, Игорь, и ты, Миша, прекрасно знали, что происходит. Когда мы загружали третий сухогруз, позвонил Курьянов, помните? Дескать, ребята, у вас все в порядке с деньгами? Мы его заверили, что все в порядке.

– Я его найду, – неожиданно сказал Здор.

– Как?

– Я его найду, – повторил Здор, невидяще глядя в пространство, будто видел где-то там, за горизонтом, толстомордую физиономию Фаваза.

– Есть мысль? – улыбнулся Выговский.

– И не одна. Я должен выехать немедленно.

– Куда?

– Украина.

– Куда именно? – спросил Мандрыка.

– Львов, – Здор сказал неправду, но что-то заставило его спохватиться, насторожиться. То ли тон Мандрыки не понравился, то ли проскользнула в нем какая-то неуловимая фальшь, но, произнеся слово «Украина», Здор как бы зажал себе рот двумя руками. Он понял, что не должен, не может, не имеет права даже здесь, в кабинете Выговского, быть откровенным.

– А что во Львове? – спросил Выговский.

– Улица Великановича.

– Ну? – торопил с ответом Мандрыка, и это тоже не понравилось Здору.

– Там живет обалденная баба. Клара Агафонова. Мы с ней общались в Трускавце, – Здор нес полную чушь, заметая следы, пудря мозги и вешая распаренную лапшу на уши.

– И что эта баба?

– Обалденная! – повторил Здор. – У нас с ней было несколько встреч... Которые невозможно забыть. Просто невозможно.

– А как же Шарон Стоун?

– Да! Действительно! – вскричал Здор. – Как же Шарончиха?! Ты обещал!

– «Мерседес» у тебя есть?

– Есть. Но это только одно условие нашего уговора. А второе – Шарончиха! – Здор куражился, нес явную чушь с единственной целью – заставить Выговского и Мандрыку забыть одно неосторожное слово, которое он невзначай произнес – «Украина».

– Разберемся и с Шарончихой, – усмехнулся Выговский. – Кстати, она сейчас где-то в Испании снимается.

– Снимем в Испании! – уверенно заявил Здор, с облегчением чувствуя, что от слова «Украина» разговор уходит, уходит, и, кажется, теперь уже никто не верит в то, что он поедет на Украину.

– Хорошо, – сказал Выговский, – разбирайся с Фавазом, и рванем в Испанию. Я наведу справки и узнаю, где она там сейчас ошивается.

– С чего решил начать? – спросил Мандрыка.

– Что начать? – прикинулся дураком Здор.

– Поиски Фаваза.

– А что тут думать – найду хозяина квартиры, которую снимал Фаваз. Что-то у него должно быть, какой-то договор они заключали, соглашение подписывали... Сейчас же все оформляется у нотариуса.

– Ну что ж, может быть, и в самом деле неплохая мысль, – проговорил Мандрыка, и уловил Здор, все-таки уловил нотки облегчения в его голосе. Почему-то для Мандрыки было чрезвычайно важно все, что касалось Фаваза.

И Здор это понял.

Не то чтобы осознал ясно и здраво, нет, просто где-то в уголке сознания образовалось облачко опасливости. Он мог о нем забывать, не вспоминать неделями, но едва звучало слово «Фаваз», а где-то рядом находился Мандрыка, в этом маленьком уголочке сознания словно вспыхивала сигнальная лампочка – «Осторожно!».

Разговор произошел в пятницу, на выходные все разъезжались по дачам, и у Здора было несколько дней, чтобы попытаться выполнить задуманное.