Онлайн книга «Высшая мера»
|
- В какую машину села? - «Девятка», капитан, красная «девятка»… Тебе такой никогда не иметь! - Якушкин дерзил, пытаясь хоть этим подкрепить свое достоинство в глазах продавщицы, ставшей невольной свидетельницей его позора. - Где сговорились встретиться? - Нигде… Не захотела она со мной встречаться. Сказала, в центре увидимся, в самом центре. - Что она имела в виду? - А черт ее знает… Сказала со значением - в самом-самом центре. - Узнаешь, если встретишь? Якушкин все еще стоял, уткнувшись лицом в стол, и только когда начинал что-то говорить, Юферев чуть отпускал его, позволял приподнять голову. - Повторяю - узнаешь? - Даже на ощупь, капитан… Говорю же - на щечке родинка. - На левой, правой? - Отпусти! - Отвечай, подонок! - Отпусти, не могу сообразить! Якушкин разогнулся, с ненавистью посмотрел на Юферева глазами, залитыми пивом, потряс головой, оглянулся по сторонам - нет ли поддержки, нет ли свидетелей, которые рассказали бы всем, как издеваются над ним, как унижают его человеческое достоинство… - Отвечай! - третий раз повторил Юферев. - Когда я смотрел на нее… Родинка была справа… - А потом она что, переместилась влево? - не понял Юферев. - Ты тупой, капитан… Если я видел родинку справа, значит, она на левой щеке. - Родинка нарисованная? - Вроде настоящая. - И волосы настоящие? - И волосы… В порядке телка. - Сколько лет? - Где-то между двадцатью и тридцатью. - Точное попадание, - проворчал Юферев, отпуская Якушкина. - Завтра придешь ко мне в кабинет… Здесь недалеко… На Парковой. Знаешь? - Знаю. - Будем составлять протокол и оформлять твои воспоминания по всем правилам юридической науки. Понял? - Понял. - Не придешь - доставим силой. - Если найдете… - проворчал Якушкин. - Найдем. Всероссийский розыск объявим, а найдем. Никуда тебе, мой миленький, не деться! Никуда! - Сказал слепой, посмотрим, - проворчал Якушкин и, взяв из рук продавщицы бутылку пива с бумажным стаканчиком на горлышке, тут же налил, но сразу выпить не смог - пена полилась через край, и он вынужден был еще схлебывать ее, чтобы добраться до пива. Смахнув пену с губ вместе с кровью, Якушкин повернулся к Юфереву. - Теперь ты понимаешь, капитан, почему я не люблю разговаривать с вашим братом? - А ты? Понимаешь, почему наш брат не любит таких, как ты? Вот мы и объяснились, миленький ты мой! Выйдя из душноватой забегаловки, Юферев направился к ближайшей скамейке, одиноко и покинуто стоявшей у автобусной остановки. Он расположился на ней так, чтобы видеть и забегаловку, и подъезжающие автобусы, и прохожих. Некоторое время на его глазах ничего интересного не происходило. Подошел автобус, несколько человек вышли и тут же разошлись в разные стороны. Потом из забегаловки вышел мужичок, молча стоявший в углу со своим пивом, и свернул во двор дома. Через некоторое время оттуда выехал красный «жигуленок». Хлопнула железная дверь «Пищи», и оттуда вышла женщина, как-то обеспокоенно, нервно вышла. Оглянулась по сторонам, словно искала кого-то, снова вбежала в свое заведение. Юферев почувствовал беспокойство. Что-то было не так, чего-то он не увидел, а если увидел, то не понял, а если понял, то не главное, не суть. Лишь обеспокоенная продавщица, которая выскочила из забегаловки и тут же снова вбежала внутрь, заставила его взглянуть на происшедшее другими глазами. И он увидел, снова увидел выезжающий со двора красный «жигуленок» и только теперь осознал, что «жигуленок» - то был красного цвета, только теперь, восстановив в памяти эту картину, он с досадливой беспомощностью вспомнил, что это была «девятка», это была красная «девятка», и уехал на ней мужичонка, серый такой, невзрачный, который, отвернувшись ото всех, стоял в углу забегаловки. Почему он ни на кого не смотрел? Почему не обернулся, когда Юферев выбивал из Якушкина показания? Такого не может быть, такого не бывает, чтобы в забегаловке, в ресторане, в автобусе завелись в ссоре два мужика и это не вызвало бы у окружающих никакого интереса. Но тот даже не обернулся. И лица своего не показал. И ничего, совершенно ничего не мог сказать о нем Юферев, разве что мужичонка был невысокий, невзрачный и безликий, без примет и особенностей. У той девицы с длинными волосами была хотя бы на щечке родинка. Но этот… И Юферев бросился к забегаловке. Едва он вошел в полутемное душное помещение под разогретой на солнце железной крышей, как сразу увидел распластанного на полу Якушкина. Подойдя ближе, склонившись над парнем, он с ужасом узнал громадную рану на горле. Да, горло, которое он совсем недавно рассматривал с брезгливостью, если не с ненавистью, было просто располосовано. Рана была настолько глубокой, что голова казалась почти отделенной от туловища. Кровь продолжала сочиться, но уже без напора. Лицо Якушкина было мертвенно-серым - остановившийся взгляд, обесцвеченные губы и поза, в которой не сможет лежать живой человек. С тех пор как Юферев вышел из забегаловки, вряд ли прошло более пяти минут. - Что случилось? - спросил он у продавщицы - вжавшись в угол, она билась в каком-то ознобе. - Не знаю… Ужас какой-то… Я ничего не понимаю… - Кто это сделал? - В углу стоял этот тип… Когда вы вышли, он подошел к Леше, что-то сказал ему… - Угрожал? - Нет… Они вроде начали хорошо так говорить, Леша улыбался, этот хмырь тоже улыбался… А потом… - Что потом? - Леша налил себе пива, выпил, закурил… Запрокинул голову… Была у него такая привычка - пускать дым к потолку… - Ну, ну?! - И в тот момент, когда Леша запрокинул голову, этот тип и полосонул. И тут же в дверь. Леша упал, начал биться, хрипеть… Это все в какие-то секунды… - А того типа вы знаете? Он часто бывает здесь? - Первый раз вижу. - А нож? Видели нож? - Не видела… Он как бы из рукава его вынул… Не лез в карман, не доставал из-за пояса… Как-то сразу у него в руке нож оказался. - И куда он его дел? - Не знаю, с собой, наверное, унес. Юферев подошел к распростертому на полу Якушкину, задержался взглядом на ране, на руке с зажатым в кулаке бумажным стаканчиком, потом подошел к столику, за которым стоял мужичонка. И бутылка пива, и стаканчик остались на месте. Вряд ли он выпил хоть несколько глотков - бутылка была почти полная. |