Книга Высшая мера, страница 41 – Виктор Пронин

- А почему кстати?

- Он тоже принимает некоторое участие… Сказал, что обещал вам найти этих отморозков… Это правда?

- У него есть успехи?

- Не думаю.

- Это хорошо, - вырвалось у Апыхтина, и он досадливо поморщился - не уследил за собой, позволил сорваться слову - искреннему и правдивому.

- В каком смысле? - удивился Юферев.

- В том, что убийц все-таки должна брать милиция, а не воры…

- Полностью с вами согласен!

Апыхтин понял - он задел что-то живое в душе следователя, тот, видимо, ревниво относился к усилиям Кандаурова.

- А мои банкиры? Сказали что-нибудь дельное?

- Нет, - коротко ответил Юферев, и этот его ответ Апыхтин понял куда шире и подробнее - не получилось у следователя разговора с его заместителями.

- Скрытничают?

- Да.

- И нет никакого способа их разговорить?

- Разве что вы подключитесь, Владимир Николаевич.

- Охотно.

- Я вот подумал… - начал было Юферев и замолчал в неуверенности.

- Ну-ну!

- Не поставить ли «жучки» в их телефоны?

- Поставьте.

- Вы не возражаете?

- Нет.

- Заметано, - обрадовался Юферев. - Значит, я к ним и обращаться не буду.

- Не надо, - сказал Апыхтин.

- Значит, по этому поводу у вас нет ни колебаний, ни сомнений, и мои действия…

- Действуйте.

- И ваши заместители об этом могут и не знать?

- Так будет даже лучше.

- Понял! - сказал Юферев.

- Им больше не грозят по телефону?

- Мы договорились, что, если угрозы будут, они сообщат.

- Пока не сообщали?

- Да, тишина.

- Эти люди… Которых убили… Они кто?

- Свидетели.

- Значит, исполнители живы?

- Можно и так сказать, - неуверенно проговорил Юферев.

- Вы что-то хотели добавить?

- Видите ли, Владимир Николаевич… Среди погибших… Женщина. Есть основания полагать, что она могла быть и участницей.

- Женщина?!

- Да… Но, естественно, она не была исполнительницей.

- Тогда ладно, - облегченно вздохнул Апыхтин. Для него почему-то было важно - принимала ли участие женщина в самом убийстве. Через секунду понял - с женщиной ему трудно было бы расправиться так, как хотелось. - До скорой встречи!

- Приезжайте, Владимир Николаевич! - сказал Юферев с облегчением. Его тяготил этот разговор, угнетала необходимость рассказывать о деле, он не любил говорить о незавершенном расследовании.

И еще одно насторожило Юферева - по каким-то неуловимым признакам почувствовал он, что разговор идет непростой, что-то за ним стоит, какое-то есть в нем второе дно. Хотя казалось бы - какой умысел, какое лукавство может быть у пострадавшего банкира, который, спасаясь, в полуобморочном состоянии улетел на Кипр и теперь, чуть придя в себя, звонит…

Юферев несколько минут посидел за столом, подперев голову руками так, что все морщины вытянулись вдоль лица, и медленно, еще не решив окончательно, что поступает правильно, набрал телефонный номер.

- Девушка… Мне только что звонили с Кипра… Вы не можете сказать - из какого города?

- Минутку. - Она помолчала некоторое время, Юферев терпеливо ждал, водя пальцем по лакированной поверхности стола, вздыхал, прокручивая в уме разговор с Апыхтиным. - Вы слушаете?

- Да-да! - встрепенулся Юферев.

- Звонок был из Москвы.

- Откуда?!

- Из Москвы. Номер телефона, к сожалению, не установлен. Есть еще вопросы?

- Нет, спасибо. - Юферев озадаченно положил трубку. - Ни фига не понимаю, - проговорил он вслух.

Следовательское сердце Юферева чуть дрогнуло в предчувствии событий. Но что стоит за невинной ложью Апыхтина, какой в этом смысл, какой расчет, догадаться он не мог и в конце концов решил, что Апыхтин просто не хочет светиться, чтобы не выходить на работу и погулять еще несколько дней.

Понимал Юферев, прекрасно понимал, что объяснение это жидковато - председатель правления банка, его учредитель, конечно, может позволить себе погулять лишнюю неделю. Ни у кого язык не повернется упрекнуть его, тем более что человек похоронил двух самых близких людей. Все это Юферев понимал, но, поскольку иначе объяснить странный звонок не мог, помаявшись, смирился с этим выводом: Апыхтин хочет продлить отпуск. Но саднящее чувство неудовлетворенности все-таки осталось, и он не стал в себе это чувство гасить, не стал вытравлять его, позволил закравшемуся подозрению жить в себе и развиваться.

Попрощавшись с Юферевым, Апыхтин сделал еще один звонок, уже совсем таинственный: не называя ни своего имени, ни имени собеседника, позвонил человеку, с которым не общался никогда, за исключением единственного случая - на высоте десяти тысяч метров.

У каждого приличного банкира, да что там банкира, у каждого человека должен быть на всякий случай такой вот знакомый. Когда добропорядочные друзья отшатнутся от вас с ужасом и презрением, когда посыплются на вашу голову повестки, вызовы, штрафы, когда зазвенят в вашей квартире телефоны с угрозами и предупреждениями, а вы знаете, прекрасно знаете их неотвратимость, вот тогда-то и вспомните случайного попутчика - в самолете ли, в поезде, в электричке, вспомните и найдете среди вороха бумаг его неприметную визитную карточку.

«Специалист по безвыходным положениям» - так примерно было написано на мятой картонке, которую вручил Апыхтину случайный попутчик, с которым судьба свела его в полете на Кипр. Они летели вместе в залитый солнцем город Пафос, Апыхтин угостил попутчика водкой, а тот по доброте душевной подарил ему визитную карточку с собственным именем - Павел Терентьевич Нехай.

Собственно, эта карточка и послужила первым толчком, после которого и начали происходить с Апыхтиным перемены и превращения - медленные, но безостановочные и необратимые. Вначале Апыхтин простодушно надеялся, что через какое-то время все вернется, он снова станет прежним - спокойным, уверенным и величественным. Не знал он тогда, не ведал, что подобные перемены могут быть только необратимыми. Никогда уже не стать ему величественным, никогда он не вернется к себе прежнему.

Но до этого еще далеко, пройдут годы, пока он сможет убедиться в этом окончательно. А пока, пока жаркая летняя Москва, автомат недалеко от Центрального телеграфа - звонить из зала телеграфа он не стал. Причем без всякой задней мысли - просто решил, что преимущество такого звонка не стоит даже додумывать.

- Здравствуйте, - сказал он, узнав почти забытый сипловатый голос попутчика.