Онлайн книга «Помоги другим умереть»
|
Он ринулся вперед – и Олег выстрелил лежа. Взревев, Охотников схватился за колено, но чудом устоял. Между пальцев выступила кровь, поплыла по джинсам. Грушин тоже выстрелил, но пуля прошла мимо. Охотников отшатнулся от стены и ринулся вперед, тяжело хромая, – к высокому французскому окну. Но, словно бы поняв, что бежит не туда, растерянно оглянулся… Опять мелькнуло это жуткое лицо, сведенное судорогой боли. Грушин выстрелил еще раз. Пуля прошла у самой головы Охотникова, заставив его так резко отпрянуть, что он потерял равновесие и ступил на простреленную ногу. Страшно закричал, взмахнул руками, пытаясь хоть за что-то схватиться… И, неуклюже запрокидываясь, начал падать, проламываясь сквозь стекло, обрушивая на себя осколки, вываливаясь в сверкающую, ослепительную ночь.
Олег медленно встал. Сильно провел по лицу ладонью, огляделся растерянно, как внезапно проснувшийся человек. И вдруг, в два прыжка одолев холл, подскочил, хрустя осколками, к разбитому окну, выглянул – и стал молча. Женя тоже поднялась, едва не вскрикнув, – так болело все тело. Олег обернулся, покачал головой: – Все. Не ходи сюда. С ним все. Она сделала шаг, еще… Олег смотрел, как она идет к нему, – стоял неподвижно, потом, словно не выдержав, протянул руки, схватил ее за плечи, молча всмотрелся в лицо… Послышался стон. Они оглянулись. Грушин цеплялся за стену, пытаясь удержаться на ногах. Олег и Женя бросились к нему, подхватили с двух сторон, посадили. – Тихо, Димыч, – сказал Олег. – Посиди пока, не дергайся. – Да ладно, все нормально, – слабо выдохнул Грушин и даже попытался раздернуть губы в улыбке. – Слава богу… Я боялся, что ты не придешь… в смысле, не найдешь. – Я же говорил, что знаю Солохину гору, – тихо сказал Олег. – Как же ты пронес оружие мимо того крикливого придурка? – спросил Грушин, и в глазах его мелькнуло что-то вроде ревности. – А я не шел через ворота, – пожал плечами Олег. – Перескочил через стену – всего-то и делов. – Как это – перескочил? – почти возмущенно начал Грушин, но тотчас его лицо исказилось от боли, и он зажмурился. Женя молча смотрела на него, и наконец Грушин не выдержал: ресницы задрожали, гримаса боли сменилась жалобной ухмылкой. Не открывая глаз, он проворчал: – Ну и что? Ну и что я такого сделал? В конце концов, я просто… после стольких лет… я не хотел… – В чем дело? – настороженно спросил Олег. – Не пойму, он что, не рассказал тебе о нашем плане? Женя качнула головой. – Твое счастье, что ты уже ранен, Грушин, – сказала она. – Лежачего не бьют. – Не бьют, – поспешно согласился тот, совсем уж сползая на пол. Женя схватила Олега за рукав. – Я должна, я хочу… Пожалуйста… Сдавленный крик заставил их обернуться. В узкой двери, держась за косяк, на коленях стояла Аделаида, глядя на выбитое окно. Глаза ее казались двумя черными пятнами, веснушки резко проступили на помертвелом лице. Платье было мокрым, с распатланных волос текло. Женю пробрал озноб. Так, значит, Охотников почти успел… – Где он? – прохрипела Аделаида. Олег махнул рукой куда-то в сторону. – Там строили что-то, да? – спросил негромко. Аделаида смотрела, словно не слыша, потом разомкнула спекшиеся губы: – Артур хотел… бассейн… – Ах вот оно что! – задумчиво протянул Олег. – То-то я удивился, что котлован такой глубокий… Он упал вниз головой на бетонные плиты. Аделаида покачнулась. Женя шагнула к ней, Олег метнулся к коляске, но Аделаида не упала, а даже выпрямилась. – В кот-ло-ван? – переспросила высоким, звенящим голосом. – Иван упал… Господи, да что же это? Это рок какой-то! Погибли, погибли все… И поползла вниз по косяку, бормоча что-то, захлебываясь слезами. Упала, молотя кулаками по полу, запрокидывая голову в мучительных рыданиях, – пытаясь ползти, но не в силах тронуться с места. «Нет, – обессиленно подумала Женя. – Все-таки кто-то остался в живых. Хотя Корнюшин сошел с ума, Аделаиду парализовало. В какой-то степени они тоже умерли, это правда. Как это говорил Охотников?» Она отогнала пугающие воспоминания и подошла к Аделаиде. Та сначала рыдала, билась, потом обмякла, как неживая, с закрытыми глазами – только губы тряслись да слезы лились безостановочно. Женя содрала с нее мокрое, вытерла и кое-как пригладила волосы, надела толстый махровый халат. Олег тем временем осмотрел повязку Грушина, побродил по дому и вернулся с бутылкой коньяка и двумя стаканами. – Греческий. Давай-ка, Димыч, поправься. – «Арго» небось или «Александр»? – сварливо пробормотал Грушин. – Ростовского розлива? – Нет, родной – «Метакса». – Олег налил во второй стакан. – Выпейте, Аделаида Павловна. Глюкиада кое-как разлепила мокрые ресницы, всхлипывая, начала пить мелкими глоточками. – А мы с тобой, как водится, из горлышка? – усмехнулся Олег, отхлебнув. У Жени глаза вдруг заплыли слезами. Она взяла бутылку и поднесла ко рту, ощущая не сладковатую коньячную горечь, а вкус его губ. – Ох… отошло маленько, – послышался облегченный вздох Грушина. Лицо Аделаиды тоже порозовело. Она больше не плакала – только тихо-тихо всхлипывала, сидя в инвалидном кресле, завернутая в плед чуть ли не с головой. Грушину тем временем полегчало настолько, что он смог подняться с пола и переползти на диван. Взял трубку сотового телефона, валявшуюся на столе, позвонил Артуру, потом в милицию: какой-то неизвестный человек напал на хозяйку дачи, друзьям, пришедшим ее навестить, тоже досталось, нападавший погиб, есть раненые. – Вы согласны с такой версией, Аделаида Павловна? – спросил осторожно. Глюкиада молча кивнула. – Да, это самое лучшее, – сказал Олег. – Откуда у него оружие взялось, интересно знать? Хотя… Неборсина-то он из чего-то застрелил! – А мне интересно знать, почему здесь все оказались с оружием? – обиженно пробурчал Грушин. – Один я, как законопослушный дурак… |