Онлайн книга «Ледяной ветер азарта»
|
– Пошли-пошли, – сказал он. – Людей посмотрим, себя покажем... Прогуляемся. Начальство, думаю, возражать не станет, а, Николашка? – Гуляйте, – беззаботно ответил Панюшкин. – Ежели с пользой для дела, отчего ж не прогуляться... Я бы и сам не прочь компанию вам составить. – Нет, Николашка, к нам не примазывайся. Дела важные делай, отчеты готовь – Комиссия строга и неподкупна. Пошли, Володя! Ты не против, если я тебя Володей буду называть? – Как вам угодно. – Мне угодно так, – кивнул Чернухо. Выйдя на крыльцо, они остановились, привыкая к яркому слепящему свету. Чернухо даже в шапке едва доставал Званцеву до плеча. Чтобы не унижать гостя, заставляя его задирать голову, Званцев великодушно спустился со ступенек. После этого Чернухо, оставшийся на крыльце, уравнялся с ним ростом. – Куда пойдем, Кузьма Степаныч? – вежливо спросил Званцев. – А куда хошь, – Чернухо быстро сбежал с крыльца. – Я гость. Развлекай меня, рассказывай всякие истории! – Боюсь, вы ошиблись, выбрав меня в провожатые, – Званцев начал догадываться о цели прогулки. – Для историй больше подойдет Ягунов – начальник мастерской. У него на несколько комиссий историй хватит. – Да? – Чернухо вскинул голову и внимательно посмотрел Званцеву в глаза, но, кроме острых солнечных бликов, ничего не увидел. – Ну и ладно, обойдемся без историй. Я человек простой, перебьюсь. Они свернули на протоптанную в снегу дорожку, которая вела к Проливу. Чернухо посерьезнел, оживление исчезло с его лица, он сосредоточенно смотрел себе под ноги, будто боялся оступиться. – Скажи мне, Володя... Ты не скучаешь здесь? – Да вроде некогда... – Званцев опасливо покосился на Чернухо, припомнил предупреждение Панюшкина о том, что этот коротышка – единственный, кого стоит бояться. – Ну, как некогда?.. Второй месяц ждете у моря погоды – пока Пролив замерзнет. При желании можно найти часок-другой поскучать, а? – Можно, – согласился Званцев. – При желании. – Я почему спрашиваю... Парень ты молодой, хочется небось и общества, и разнообразия? – Хочется. – А все бросить к чертовой матери не хочется? – Хочется. – Что же останавливает? – Многое останавливает, Кузьма Степаныч. – Например? Званцев обернулся на поотставшего Чернухо, подождал его, пропустил вперед. – Из всех зол выбирают меньшее. – Значит, для тебя эта стройка – зло? – Нет, – Званцев покачал головой. – Когда говорят, что из зол выбирают меньшее, то имеют в виду, что из нескольких вариантов принимают лучший. У меня есть основания считать себя счастливым, поскольку я получил лучший вариант – работаю на интересной стройке, занимаю неплохую должность, от меня здесь кое-что зависит. Кроме того, мне повезло работать под началом такого опытного, знающего человека, каким является Панюшкин, – дипломатично закончил Званцев. – А какой худший вариант? – спросил Чернухо. – Худший мой вариант являет собой Тюляфтин – представитель министерства в вашей Комиссии. Знаете, многим в жизни предоставляется возможность ублажить тщеславие солидным предприятием или учреждением. Иным другого и не надо. Я знаю случай, когда машинистка нашего министерства из дурацкой спеси не стала разговаривать с машинисткой из жэка... Вернее, она разговаривала, но давала понять, что стоит гораздо выше. – Так что Тюляфтин? – напомнил Чернухо. – Тюляфтин соблазнился громадной стеклянной вывеской с волшебным словом «Министерство». – Думаешь, он на этом проиграл? – Нет, выиграл. Он выиграл, – подчеркнул Званцев. – Для меня это было бы проигрышем. Для меня важно... – Ты бы пошел на место Панюшкина? – неожиданно спросил Чернухо. – Не знаю, – легко ответил Званцев. Чернухо не удалось уловить напряженности в голосе главного инженера. – Не знаю, – с улыбкой повторил Званцев, разгадав нехитрый ход Чернухо. – Я, Кузьма Степаныч, прекрасно понимаю коварство вашего вопроса... От должности начальника мне все равно не уйти. Не на этой стройке, так на следующей она обязательно настигнет меня. Сейчас я главный инженер, с работой справляюсь, к какому бы выводу вы ни пришли, сам-то я вижу, что справляюсь. Начальников строек в возрасте Панюшкина или около того предостаточно, и нашему Управлению в скором времени понадобится много молодых, но опытных специалистов, скажем так. Вы это хотели услышать от меня, пригласив на прогулку? – Званцев остановился, загородив дорогу. Стекла его очков сверкали благожелательно и улыбчиво. – Я не надеялся, что мне так повезет, – ответил Чернухо озадаченно. – Разве я сказал нечто неожиданное? Странное? – Нет-нет, – успокоил его Чернухо. – Меня только слегка озадачил твой подход. – Подход? – Ну... трезвость. А как ты попал сюда, к Панюшкину? – Проходил у него практику в Карпатах. А когда его направили сюда, он пригласил меня на должность зама главного инженера. Я согласился. Вскорости главный уехал в Москву. Не то здоровье ухудшилось, не то семейные обстоятельства... Что-то у него ухудшилось. Вот и все. Вас еще что-то беспокоит? – Меня беспокоит твой тон. – Не понял? Я чем-то вас... – Нет-нет, все в порядке. Ты ничем меня не обидел. Меня беспокоит твоя невозмутимость, уверенность... И вот думаю: откуда это у человека, который впервые главным инженером, который никак не закончит первую стройку, которому предстоит отчитываться перед высокими инстанциями?.. – И как же вы себе ответили? Каков вывод? – Вывод? – рассеянно переспросил Чернухо. – Пошли, Володя, в контору, а то Николашка уж небось истосковался в одиночестве, измаялся. И, повернувшись, Чернухо быстро зашагал по дорожке, не оглядываясь на Званцева, как бы забыв о нем. – Вы не ответили мне, Кузьма Степаныч, – напомнил тот. Теперь повернулся, загородив дорогу, Чернухо. – Хорошо тому живется, у кого стеклянный глаз – он не плачет, не смеется и сверкает как алмаз. – Вы имеете в виду мои очки? – Я имею в виду широкую спину Панюшкина, из-за которой даже Тайфун не кажется слишком страшным. * * * Большая темная изба, расползшаяся от возраста, казалась покинутой едва ли не сотни лет назад. Свежий снег замел протоптанную дорожку, и Панюшкин поднимался по ступенькам, с удовольствием вслушиваясь в мягкий, упругий скрип снега. Он прошел по коридору, тронул холодную ручку двери своего кабинета, вошел, не раздеваясь, сел за стол. Положил лицо в большие жесткие ладони, чувствуя затылком поднятый воротник куртки и подтаивающий в тепле снег, ощущая пальцами морщины, выросшую за день щетину, углубления и выступы черепа и не решаясь изменить позу, чтобы не нарушить сосредоточенного и расслабленного состояния. |