Книга Мент и бомжара, страница 17 – Виктор Пронин

– Конечно, не поверю! – Зайцев поднялся, постоял в раздумчивости, раскачиваясь взад-вперед. – Хорошо. Я выполню твою просьбу. О результатах доложу лично. Где тебя найти?

– Сороковой километр, – Ваня беспомощно развел руки в стороны. – Где же еще… Там теперь мое место. В картонной коробке из-под телевизора. Неплохая коробка, – продолжал Ваня вполголоса, – он уже разговаривал сам с собой. – Только вот сырости боится… Протекает, морщится и перестает быть коробкой.

– Хорошо, Ваня, – Зайцев похлопал бомжа по плечу. – Я все сделаю.

– Только это… Не тянуть бы… Можно опоздать.

– Куда опоздать? – оглянулся Зайцев уже от машины.

– За событиями можно не поспеть.

– Будут события?

– Грядут, – улыбнулся Ваня.

– Неужто убийство опять затевается? – куражась, спросил Зайцев.

– Наконец-то, капитан, ты начал что-то понимать. У нее же родственники, наверно, есть… С ними тоже будут разбираться.

– Ну, ты даешь! – протянул Зайцев и с силой захлопнул дверцу машины.

Через два дня Ваня проснулся от громких стуков – кто-то колотил по картонному верху его коробки. Выбравшись наружу, он увидел капитана. Тот стоял с суковатой палкой в руке и радостно улыбался.

– Я приветствую вас в это прекрасное утро! – весело сказал Зайцев.

– Тем же концом по тому же месту, – проворчал Ваня, разминая ладонями слежавшееся за ночь лицо. Потом, кряхтя, поднялся, присел – ноги тоже затекли, все-таки коробка была ему тесновата.

– Как прошла ночь? – продолжал веселиться Зайцев.

– Прошла, и слава богу.

– Что снилось, Ваня?

– Собаки снились… Большие добродушные собаки.

– Собаки – это хорошо, друзья навестят.

– Не навестят… Потом оказалось, что это были волки. Кстати, ты поосторожней здесь… Собаки дичают, сбиваются в такие стаи… Любого волка задерут. Одного новенького недавно до костей обглодали…

– Насмерть?! – ужаснулся капитан.

– Кости растащили по свалке! В таком виде человек уже не может оставаться живым, природой не предусмотрено. С другой стороны, сам виноват. Неправильно повел себя с собаками.

– А как себя надо с ними вести?

– И не только, кстати, с собаками… Со всеми надо вести себя уважительно, – Ваня сел на траву и прислонился спиной к березе. – Слушаю тебя, капитан. Докладывай.

Зайцев помолчал, склонив голову набок – его, видимо, озадачили слова Вани.

– Ну что ж… Оперативная обстановка такова… На три дома – три подписчика «Коммерсанта».

– Бедный «Коммерсант», – вздохнул Ваня.

– Почему?

– Убыточное издание… Но кто-то, видимо, вкладывает деньги… Кому-то он нужен… Со своими выводами… Прогнозами… Советами…

– Оставим это, – сказал Зайцев. – Не наша тема. Два подписчика на месте. Живы, здоровы, румяны. Дела у них идут хорошо, квартиры выглядят достойно, дети учатся по зарубежам.

– Это правильно, – одобрил Ваня. – А третий?

– Ты оказался прав… Был третий да сплыл. Поменял место жительства.

– А жена осталась?

– Да, жену он оставил в квартире. Вернее, квартиру оставил жене. Но без средств к существованию.

– Поплыла тетенька?

– Да, так можно сказать. Ее зовут Надежда Юрьевна Мартынова.

– Звали, – поправил Ваня. – Вот палец и обрел свое имя.

– Не торопись, – с легкой досадой сказал Зайцев. – Жива Мартынова, хотя дома ее не застал. В деревне она. У родственников. Звонила соседке два дня назад…

– Слышимость была плохая? – невинно спросил Ваня.

– Знаешь, соседка жаловалась… А с чего ты взял? – перебил себя Зайцев. – При чем тут слышимость?

– Да ладно, – протянул Ваня, вскинув правую руку вверх и чуть растопырив пальцы – точь-в-точь, как это делали древнегреческие боги во время божественных своих бесед о человеческих недостатках.

– Продолжаю, – Зайцев помолчал, почувствовав Ванину снисходительность. – Соседка письмо от нее получила. Совсем недавно…

– Хочешь, скажу содержание? – спросил Ваня. – Значит, так… Надежда Юрьевна пишет своей соседке, что у нее все хорошо, она прекрасно чувствует себя в деревне, спит на свежем воздухе, ест фрукты, пьет парное молоко, родственники относятся к ней тепло, и она просит не беспокоиться о ней.

– Так, – сказал Зайцев и, не добавив больше ни слова, направился к березке у самой опушки, потом вернулся, постоял над Ваней, окинул взором дымящиеся просторы свалки и наконец сел рядом. – Так, – повторил он. – Ты тоже был у этой соседки?

– Нет, не был… Я ее не знаю. Ты же устанавливал подписчиков «Коммерсанта».

– Откуда тебе известно содержание письма?

– Это очевидно… Дай-ка мне его на минутку, хочу взглянуть на одну вещь… – и Ваня протянул руку, чтобы взять у Зайцева письмо. Тот некоторое время сидел неподвижно и только остренькие желваки мелко-мелко играли у него возле ушей.

– Думаешь, оно у меня есть? – наконец спросил он.

– Конечно. Ты для меня его и прихватил.

Помедлив, Зайцев протянул Ване конверт.

– И второе давай. Ты должен был взять у соседки второе письмо, которое она получила раньше, может быть, даже в прошлом году… Почерки сличить, – пояснил Ваня, наткнувшись на недоуменный взгляд Зайцева. Положив на колени письма, Ваня некоторое время всматривался в них, потом, сложив, сунул обратно в конверты.

– Ну? – не выдержал Зайцев. – Ее почерк?

– Да, похоже, она писала… Ты вот спрашиваешь, откуда мне известно содержание письма? А о чем еще можно писать по принуждению, когда нож у горла? Что все хорошо, не беспокойтесь, прекрасно себя чувствую, а главное – не вздумайте поднимать шум, бить в колокола, звонить в милицию… Ой, прости, капитан! В полицию, конечно, в полицию! Милиция она того… Маленько опростоволосилась… А эта твоя Мартынова… Умная женщина… И мужественная.

– Неужели? – усмехнулся Зайцев.

– Понимая, что ее ожидает смерть, она нашла силы послать тебе крик о помощи. Хотя нет, какая от тебя помощь… Это было сообщение о злодействе. – Ваня положил руки на колени, подпер ладонью небритый свой подбородок, покрытый седоватой щетиной, и надолго замолчал.

Зайцев, откинувшись спиной на тонкий ствол березки, неотрывно смотрел в небо. По его лицу проносились легкие тени от листвы, солнечные зайчики и, казалось, ничто его не тревожит в это солнечное утро в районе сорокового километра Минского шоссе. И только желваки, нервно подрагивающие под его тонкой кожей, выдавали истинное состояние следователя.

– Давай, Ваня, говори, – наконец произнес он.

– А что ты хочешь от меня услышать, капитан?