Онлайн книга «Банда 2»
|
— Запираешься, Павел Николаевич? — С некоторых пор. — И правильно делаешь. Я бы тоже на твоем месте запирался. — Есть новости? — спросил Пафнутьев. — Сбываются самые смелые твои предсказания, Павел Николаевич. Или самые кошмарные, не знаю даже как выразиться... Нашли голову Ковеленова — Где? — У нас во дворе... В двух шагах отсюда. Под скамейкой. Ее слегка листьями присыпало, а то бы еще утром увидели. Детишки мяч гоняли и увидели. Один полез под скамейку за мячом, а она того... Смотрит. — Кто она? — Голова. — Так... А остальное? — Пока нету... Найдется, куда оно денется, без головы-то... Похоже, они сознательно делают так, чтобы все нашлось, все обнаружилось, произвело впечатление... Ведь ту же голову нетрудно было в лесу зарыть, утопить, присыпать мусором на городской свалке... Нет, во двор прокуратуры. Это для тебя гостинец, Павел Николаевич, тебе лично послание... — Знаю. — А от кого, знаешь? — Да. — Похудел ты, Павел Николаевич. — Похудеешь... Что наша дамочка? — Странный это страховой агент, Павел Николаевич, — оперативник расстегнул плащ, не снимая его, положил на приставной столик кепку. — У нее самый высокий процент угнанных машин. У кого одна машина угнана, у кого ни одной... А у этой — семь, — оперативник посмотрел на Пафнутьева, пытаясь понять — усвоил ли тот важность информации. -У оперативника было худое лицо, искривленный в молодости нос, напоминающий о бурном дворовом прошлом, большие костистые руки и сутуловатость, из-за которой он всегда смотрел на людей словно бы исподлобья, испытующе. — Дальше, — бросил Пафнутьев. — Очень общительная женщина, эта Цыбизова. Ну, просто очень. Со всеми дружит, все обо всех знает, во всем разбирается... И до того добрая у нее душа, что всегда она готова задержаться в конторе, помочь оформить документы, а в случае, если кто заболеет, только она соглашается обойти чужих клиентов, собрать взносы... — Понял. А тех, кому помогала... У них тоже угоны? — Именно. — Связи? — Здесь тоже вязко, Павел Николаевич... Ты слышал о человеке по фамилии Байрамов? — Кто-то мне о нем говорил... Так что он? — Владелец заводов, контор, переходов... — Каких переходов? — Подземных. Купил десяток подземных переходов и уставил их киосками. И получилось, что в каждом таком переходе у него небольшой универмаг? Но подбирается и к центральному универмагу. — Слышал, — вздохнул Пафнутьев. — Мой человек устроился в доме напротив и видит всех, кто ходит к Цыбизовой. Он установил фотоаппарат на треногу и щелкает всех, кто входит в этот подъезд, кто выходит. Жильцов уже знает, а вот новичков снимает на пленку... Вот посмотри, — оперативник протянул пачку снимков. Пафнутьев взял снимки, повернулся спиной к окну, чтобы они были лучше освещены и принялся медленно их перебирать. Снимков было много, но не; было твердой уверенности, что все эти люди направлялись именно к Цыбизовой. — Хорошие снимки, — сказал Пафнутьев. — Именно. — Как сердце? Еще трепещет при виде страхового агента? — Знаете, Павел Николаевич, привыкаю. Это всегда так — чем лучше узнаешь человека, тем меньше оснований его любить. Пока не знаешь человека, все качества ему додумываешь, и, конечно, не скупишься, награждаешь его и тем, и этим... Что вы там увидели? — спросил оперативник, заметив, что Пафнутьев внимательно всматривается в очередной снимок. На фотографии был изображен молодой человек, в черной кожаной куртке, невысокий, широкоплечий, настороженно смотрящий куда-то в сторону-. Пафнутьев сразу узнал его, он с некоторых пор узнал бы его в любой одежде. Это был Амон. — Тоже захаживал? — спросил он у оперативника. — Два или три раза. — Один приходил, один уходил? — Да, он, похоже, не любит больших компаний. Думаете, был именно у Цыбизовой? — Нисколько в этом не сомневаюсь. — А то уж мы подумали, что он ходит к кому-то другому, хотели отсеять его... — Ни в коем случае! Это самый важный наш улов. Что «девятка.»? Стоит под окнами? — Стоит, но, кажется, никого это не интересует. — Вот этот тип уже клюнул, — Пафнутьев постучал пальцем по физиономии Амона. Он ради «девятки» заглядывал. Куда он дальше направился? — Не знаю... Такой задачи не было... — Пусть твой фотограф время от времени наводит свой объектив и на «девятку»... Клиент созрел. Вы ее подготовили как-нибудь? — Тормоза отключили... Стоит им чуть с места сдвинуться, тут же в кусты упрутся, в забор, в дом... А ребята всегда наготове. Байрамов, — оперативник выдернул из пачки снимков один и положил на стол. — На нем был изображен небрежно одетый, небрежно причесанный человек с брюшком и широкой физиономией. Поза у Байрамова была несколько неуверенной, он отвел руку в сторону, не то ища поддержки, не то предлагая кому-то опереться на его руку... — Пьяный? — спросил Пафнутьев. — Это с ним случается. — Ночку провел в этом доме? — Именно. — У Цыбизовой? — Ну, — утвердительно произнес оперативник. И еще один снимок заставил Пафнутьева удивленно вскинуть брови — он увидел Зомби. Неестественно распрямленная спина, палка, темные очки и напряженность во всей фигуре, какая бывает у слепых, передвигающихся по улице наощупь. Зомби, правда, хорошо видел, глаза у него остались в целости, как и зубы, но после нескольких месяцев неподвижного пребывания на больничной койке, после десятка операций, фигура его не приобрела еще достаточной гибкости, уравновешенности, уверенности при ходьбе. — Надо же, и этот здесь, — пробормотал Пафнутьев. — Или тоже из этой компании? — А, этот, — понимающе протянул оперативник. — Мы с вами, Павел Николаевич, уже о нем говорили. Помню я его, при мне как раз было. Он вначале прошелся вдоль дома, приглядываясь, словно набираясь решимости... Не легко он вошел в подъезд, нельзя сказать, что на крыльях влетел... На подъезд смотрел, потом головой вертел — номер дома высматривал... Ну, и так далее. — И все-таки вошел? — Да. И пробыл там довольно долго. — Так... Вышел, а дальше? — Опять вертел головой, пытался, видимо, как-то сориентироваться, но сообразил все правильно и зашагал в сторону центра. Пафнутьев придвинул телефон, некоторое время угрюмо смотрел на него, потом медленно набрал номер. — Овсов? Приветствую. |