Книга Банда 5, страница 15 – Виктор Пронин

Разговор отнял у Шаланды и Пафнутьева часа полтора, не меньше. Но ни один сотрудник, при котором они неизменно продолжали обсуждать происшествие, не вмешался в разговор, не задал ни единого вопроса. Вообще никто не проявил интереса к тому, что обсуждал их начальник с гостем из прокуратуры. Это был признак хорошего служебного тона, хорошей милицейской школы, и Пафнутьев, не скупясь, отметил вышколенность подчиненных, их неподдельное уважение к руководству, но подал свое замечание так, будто все было результатом неустанной работы самого Шаланды. Тот покраснел от удовольствия, прямо-таки зарделся. Что делать, тщеславным был Шаланда, любил, когда его хвалят, тем более что, честно говоря, хвалили его гораздо реже, чем он того заслуживал.

— Легко тебе, я смотрю, работается! — воскликнул Пафнутьев.

— С чего ты взял? — начал сразу обижаться Шаланда.

— Отличные сотрудники! Деловые, грамотные, немногословные... Видят, что в кабинете чужой человек, ни тебе лишнего вопроса, ни внутренней проблемы, ни жалобы друг на друга... Это же не легко далось, а?

— Пришлось поработать. — Шаланда откинулся в кресле и снисходительно посмотрел на Пафнутьева.

— Вот смотри — обсуждаем убийство, от которого содрогнулся город, и ни один не вмешался в разговор, хотя, я уверен, многие твои подчиненные могли бы кое-что добавить.

— Ты же не просил об этом!

— Да! — воскликнул Пафнутьев. — Но какая тактичность, сдержанность! Представляешь, я просто ошарашен! Если бы мы с тобой затеяли такой же разговор у меня, не поверишь, полпрокуратуры набилось бы в кабинет и каждый вякал бы все, что знает и чего не знает! Бардак, понял? Полный бардак!

— Ты уж сам разбирайся со своими, — благодушно заметил Шаланда, жалея бестолкового Пафнутьева.

— Один только заглянул — не нужен ли, не хотят ли чего у него спросить... Этот, как его...

— Вобликов, — подсказал Шаланда. — Но он занимался этим делом, он действительно может кое-что прояснить.

— Руководил группой?

— Нет. — Шаланда махнул рукой, отметая такое предложение. — Был в группе. А руководил другой, майор Звягинцев.

— Что же он не зашел?

— А я его не вызывал.

— Вообще-то да, — согласился Пафнутьев.

— А что, пригласить? — Рука Шаланды потянулась к кнопке звонка, укрепленной на тумбочке стола.

— Нет, сейчас не надо, может быть, чуть попозже, чуть попозже... Как-нибудь в другой раз. Ты мне здорово помог, Жора. — Пафнутьев поднялся, с подчеркнутым уважением пожал Шаланде большую горячую ладонь. — Пойду. Дело к обеду, надо быть на месте. — Он продолжал произносить какие-то необязательные, пустоватые в общем-то слова с единственной целью — успеть попрощаться до того, как Шаланда спросит, зачем же приходил, зачем понадобилась вся эта комедия с секретаршей, с посетителями, разговорами при них.

— Будь здоров! — прогудел Шаланда уже возле самой двери и дружески похлопал Пафнутьева по плечу. Дескать, хороший ты парень, Пафнутьев, да и я ничего, хорошо к тебе отношусь и всегда помогу, когда тяжело станет, выручу, а то и, чего не бывает, спасу.

Пафнутьев вышел, плотно закрыл за собой дверь, махнул рукой секретарше, а оказавшись в коридоре, не глядя по сторонам, полубегом заторопился к лифтовой площадке. Он все еще опасался, что Шаланда вспомнит о начале их разговора, бросится за ним следом, зазовет обратно и все это будет тягостно и неловко.

Уже когда лифт остановился на площадке, когда распахнулись двери и Пафнутьев привычно оглянулся — не надо ли кого пропустить впереди себя он наткнулся на настороженный взгляд капитана, который рассказал столько нового о преступлении на окраине.

Да, похоже, Вобликов, поджидал его в коридоре — вдруг гость из прокуратуры захочет поговорить с ним подробнее, вдруг сообщит что-то интересное. Но Пафнутьев успел лишь приветственно махнуть ему рукой из кабинки лифта и двери тут же захлопнулись.

«Действительно, цепкий, — подумал Пафнутьев озадаченно. — Похоже, очень ценный работник».

Он уже не видел, как Шаланда, спохватившись, выбежал из кабинета в приемную, потом в широкий коридор управления, чтобы успеть остановить Пафнутьева, но не успел. Когда он подошел к лифтовой площадке, то увидел лишь мелькание убывающих цифр на табло — Пафнутьев был уже на первом этаже.

— Догнать? — с готовностью предложил Вобликов.

— Далеко не уйдет, — мрачно пошутил Шаланда и, тяжело ступая по ковровой дорожке, вернулся в кабинет. — Ах ты, плут поганый, — бормотал он, усаживаясь за стол. — Перехитрил все-таки... Что же ему надо было, а? Чего же хотел этот пройдоха прокурорский?

* * *

Едва Пафнутьев вошел в свой кабинет, как раздался телефонный звонок. Наверное, это были его пафнутьевские заблуждения, пафнутьевские фантазии, но ему частенько казалось, что всего лишь по телефонному звонку, по дребезжанию встроенного в аппарат колокольчика он может определить тон будущего разговора и даже догадаться, кто звонит. Это была мистика, ощущения на грани чего-то потустороннего, но Пафнутьеву нравилось так думать о своих способностях, и он не торопился отказываться от этих заблуждений. Тем более что частенько его мистические прозрения оправдывались и каждый раз в таких случаях он радовался, как ребенок, и не скрывал своей радости.

И сейчас вот, едва подняв трубку, не дожидаясь, пока кто-то там, на другом конце провода, подаст голос, заорал:

— Рад слышать тебя, Шаланда!

И в ответ услышал тяжелую, напряженную тишину.

— Ну? — поторопил собеседника Пафнутьев. — Ну? Есть там кто-нибудь?

— Как ты догадался, что это я звоню? — настороженно спросил Шаланда. — У тебя что, определитель номера стоит?

— Если у меня что-то и стоит, то не определитель! — рассмеялся Пафнутьев. — Его предвидение опять оправдалось, и он был откровенно счастлив. — Ты знаешь, какой у меня телефон — завхоз на складе нашел, пауков вытряхнул, дохлую мышь из трубки по частям вытащил и мне на стол поставил.

— Зачем приходил?

— Как?! — вскричал Пафнутьев. — Да мы же с тобой битых два часа обсуждали особо опасное преступление, случившееся в нашем любимом городе три дня назад, когда неизвестные преступники из автоматического огнестрельного оружия...

— Паша!

— Ну?

— Заткнись. Так что, не скажешь?

— Скажу. Но чуть позже, чуть попозже.

— А сейчас не желаешь? — Шаланда был любопытен и нетерпелив, как ребенок, которому пообещали игрушку, но день рождения будет только завтра, а игрушку ему хочется уже сегодня.

— Не могу. Я тем самым толкну тебя на рискованные и необдуманные действия. У меня одна только просьба — о нашем сговоре в твоем кабинете никому ни слова. Самым надежным и цепким твоим сотрудникам — ни слова!

Прокололся Пафнутьев и сразу, в ту же секунду, понял, что прокололся. И крякнул с досады, и чертыхнулся, и застонал от бессилия, невозможности что-либо исправить. Не надо бы ему, не надо бы произносить слово «цепкий» — совсем недавно именно это слово прозвучало в устах самого Шаланды, когда тот говорил о Вобликове. По молчанию в трубке Пафнутьев понял — подсек его Шаланда, догадался, и заворочалось что-то в его громоздкой душе, напряглось.