Книга Банда 8, страница 41 – Виктор Пронин

— Выпить хочешь? — спросил Коля, не отводя глаз в сторону.

— Можно, — кивнул Пафнутьев.

— Нужно, — с доброжелательной ворчливостью поправил Коля.

А дальше произошло нечто такое, что изумило Пафнутьева больше всего. Взяв в подвесном самодельном шкафчике два тонких стакана, Коля подошел к подвешенному у двери рукомойнику и тщательно их вымыл. Потом, сдернув с гвоздя полотенце, долго протирал стаканы, время от времени разглядывая их на свет и каждый раз находя какие-то невидимые пятнышки.

— У каждого свои слабости, — пояснил Коля, обернувшись к Пафнутьеву. — Я, например, не могу пить из мутных стаканов. Я могу, конечно, выпить плохую водку, могу... Но стакан должен при этом сверкать как... — Он задумался на секунду. — Как роса на траве. Согласен? — требовательно посмотрел он на Пафнутьева.

— Как не согласиться, — развел руки в стороны тот.

— И есть не могу из тарелки, из которой уже кто-то ел до меня... Даже если ел я... — С этими словами Коля вытряхнул в помойное ведро все, что у него было на тарелке, ополоснул ее под рукомойником и положил из кастрюли несколько сваренных картофелин. Подняв с пола банку, вилкой выловил из нее два соленых огурца и положил их в блюдце. — Закуска, — пояснил он. — Годится?

— Что значит годится... Лучше не бывает!

— Я тоже так думаю, — сказал Коля, разливая водку в стаканы. Хоть он и предупредил, что может выпить иногда и плохую водку, эта оказалась вполне приличной, и Пафнутьев выпил до дна после молчаливого чоканья стаканами.

— И кто у нас на кону? — спросил Коля негромким и неожиданно трезвым голосом.

— Лубовский.

Коля чуть отодвинул стакан в сторону, одернув занавеску, посмотрел в маленькое тусклое окошко, перевел взгляд на гостя, не то прикидывая его возможности, не то молча с ним прощаясь — и эту печаль увидел Пафнутьев в его глазах.

— Он сейчас высоко, — протянул Коля.

— Я знаю.

— Дотянешься?

— Дотянусь, — отчаянно пообещал Пафнутьев.

— Ну-у... Не ты первый... Тебе много денег за него пообещали?

— Не будет денег.

— Понятно... Чувство долга... Да?

— Знаешь, Коля... Нет. Зацепил он меня.

— Да-а-а? Ишь ты... А раньше тебя никто не цеплял?

— Случалось. Женщина одна зацепила... Еле выжил, еле выкарабкался.

— Бывает, — сочувственно кивнул Коля. — А вот если сейчас эта женщина войдет сюда, к нам, к этому столу... Ты как?

— Я поползу за ней на брюхе, — твердо сказал Пафнутьев. — Через твой двор, через весь Челябинск, до самой Москвы и дальше.

— Ишь ты, — повторил Коля и снова налил по половине стакана. — Ишь ты, — он склонил голову к обнаженному своему тощеватому плечу и на некоторое время замер, невидяще уставившись в стол. — Знаешь, Паша, — он поднял глаза на Пафнутьева, — а ведь мне это знакомо... Я знаю, о чем ты говоришь.

И еще одно потрясение испытал Пафнутьев, увидев, что глаза Коли наполнились слезами.

— Да, — сказал Пафнутьев, не чувствуя права сказать еще что-либо, еще как-то выразить свое понимание.

— Я ее, стерву, я ее, оторву... Не могу забыть и избавиться не могу. И не хочу. А то, что ты видишь, — Коля обвел глазами комнату, — это все она. Знаешь, что происходит... Теряю интерес к самому себе.

— Знакомо, — кивнул Пафнутьев и поднял свой стакан.

Выпили молча.

Коля некоторое время посидел, прижав к глазам костистые, тяжелые, в наколках кулаки, а когда убрал их от лица, глаза у него снова были сухи и насмешливы.

— А мне ведь Лубовский деньги предлагал. — Он усмехнулся жестко и даже как бы ощерясь.

— За что?

— За Васю. Вася ему последнее время не нравится. И я тоже не нравлюсь. Что-то чует. У него собачий нюх, понял? Ты это должен знать — у него собачий нюх. Ему достаточно с тобой поговорить по телефону, и он тебя чует. Будто из телефонной трубки ему твой запах доносится. Ты с ним хоть раз говорил по телефону? Хоть раз?

— Говорил.

— Все, мужик. Не надо себе дурить голову. Он знает тебя со всеми твоими потрохами.

— Возможно. — Пафнутьев не был склонен озадачиваться собачьим нюхом Лубовского.

— Зря Вася в Москве подзадержался, не надо бы... Там вечно что-то с людьми случается. Не надо бы, — повторил Коля.

— Здесь безопаснее?

— Здесь свои.

— Вы работали с Лубовским?

— Случалось.

— Успешно?

— Вполне. Но я не думал, что стану у него поперек дороги, не думал.

— Но пришлось?

— Нет, не пришлось. Так получилось. Так сложилось. Он начал зачистку своего прошлого. Работа его ждет большая, но он не остановится. Ему нельзя останавливаться. Я думаю, Паша, ты уже у него в списке.

— На устранение?

— Да. У тебя уже что-то есть на него?

— Не знаю наверняка, но, похоже, есть.

— Он знает, что ты здесь?

— Вполне возможно. Хотя я сказал об этом только одному человеку в Генеральной прокуратуре.

— Этого достаточно. Значит, ты приехал не один.

— С «хвостом»?

— С «хвостом», — кивнул Коля. — Лубовский не всегда был таким осторожным, да и не рассчитывал подняться так высоко... С президентом якшается... Это круто. Предел его мечтаний был комбинат железобетонных изделий. А потом пошло, пошло... С комбинатом мы ему помогли, конкурентов убрали... Но и он пальчики оставил. Оставил Юра пальчики, оставил... Напрасно Вася в Москве подзадержался... Да и мне пора линять... Денег дашь? — неожиданно спросил Коля.

Пафнутьев помолчал, склоняя голову то к одному плечу, то к другому.

— Не дам, Коля. Нету. Может быть, попозже достану.

— А попозже дашь? — Коля уже улыбался.

— Достану — дам.

— Есть возможность достать?

— Есть. — Пафнутьев подумал о Халандовском, тот мог выручить, сам предлагал, не откажет.

— Ну ладно, — тяжко вздохнул Коля. — Это я так спросил, проверял тебя. Думаю, если пообещает с ходу — значит, точно не даст. Но ты вроде ничего мужик, не дрогнул. Деньги — ладно, деньги — не проблема. Просто никакая не проблема. Но если прижмет меня... Поможешь?

— Помогу, — сказал Пафнутьев, глядя Коле в глаза.

— Верю, — кивнул тот. — Не знаю почему, но верю.

— И правильно делаешь, — одобрил Пафнутьев.

— Хотя, честно сказать, я больше Васе верю, чем тебе... Ты уж на меня зуб не имей, но Васю я знаю лучше, чем тебя.

— И опять согласен.