Онлайн книга «Любовь, пираты и...»
|
А в рубке капитан Казин, видя, что творится со старпомом, с силой нажал аварийную «тревожную» кнопку связи с компанией судовладельца. И услышал голос по радио: – Эй, на «Антее»! Вы чё – охренели? Не троньте аварийные кнопки! – Диспетчер, у нас ЧП! – закричал капитан. – Какое еще ЧП? – с ленцой отозвался далекий диспетчер. – Капитан напился? – Я капитан, Казин. Нас захватили сомалийские пираты! – Да ладно! – не поверил диспетчер. – В натуре? Тут очередная пулеметная очередь вдребезги разнесла последний правый иллюминатор. – Ой, блин! – испуганно сказал диспетчер. – Я слышу… И в этот момент в рубку с обеих сторон ворвались трое черных, как деготь, пиратов – Высокий, Толстый и Лысый, все вздрюченные адреналином стрельбы и мокрые от морской воды. – Stop engine! – закричал Высокий и с ходу выпалил автоматной очередью по аппаратуре связи, осколки одного из экранов брызнули старпому в лицо. – Ё-о!.. – сказал по радио далекий диспетчер и отключился. А Толстый и Лысый пробежали по рубке, выдергивая вилки из розеток, обрывая провода и разбивая экраны GMSB (глобальная морская система связи), GMDD (Global Maritime Distance Distress) и других приборов. Вторую автоматную очередь Высокий пустил поверх головы капитана. Капитан и старпом подняли руки. Тем временем командир пиратов Махмуд и еще трое бегом пробежали по грузовым палубам, где стояли принайтованные танки, пушки и ракетные установки. Махмуд на бегу обнимал и щупал каждый танк и по рации что-то радостно кричал по-сомалийски. А в ходовой рубке Толстый и Лысый, забежав в штурманский отсек, стали вытряхивать на пол содержимое стенных шкафов и сорвали икону Николая Угодника, висевшую в углу. А Высокий дулом автомата прижал капитана к стене, затем то же самое проделал со старпомом и что-то крикнул наружу по-сомалийски. Жуя кат [1] , в рубку вошел Махмуд, мокрый от морской воды. Это был худой и высокий сомалиец лет сорока пяти, если вообще можно определить возраст по их черно-гуттаперчевым лицам. – Who is master? – сказал он. – Кто капитан? Казин и старпом молчали. Махмуд взвел затвор «АК-47», направил на старпома: – Кто капитан? Ну?! – Ну я капитан… – сказал Казин. – Останови мотор! Отстранив от себя дуло автомата Высокого пирата, Казин прошел от стены рубки к рулевой колонке, перевел «телеграф» [2] на «STOP» и сказал в переговорное устройство: – Стоп главный двигатель! – Ты, белая обезьяна! – Махмуд ткнул автоматом капитану под ребро. – Сколько у тебя танков? Капитан, глянув на дуло автомата, не ответил. Но Махмуд до боли вжал ему в живот дуло «калаша». – Сколько? Говори! – Сорок два. – А пушек? – Тридцать гаубиц. И восемь установок «Шилка». В рубку с двух сторон вошли остальные пираты, тоже мокрые и возбужденные, жующие кат. – А сколько человек в команде? – продолжал Махмуд допрос капитана. – Семнадцать. – Где они? – И Махмуд снова вжал дуло автомата под ребро капитану. – Внизу… – принужденно ответил капитан. – В машинном. – Вызывай всех сюда. Капитан повернулся к старпому, сказал по-русски: – Экипаж на мостик. – Андрей Ефимович, – отозвался тот. – Связь не работает. Махмуд резко перевел автомат на старпома: – In English! – Я сказал, что связь уже не работает, – по-английски ответил ему старпом. – Почему? Старпом кивнул на разбитые приборы: – Ну, вы же все провода оборвали. Махмуд повернулся к своей банде, крикнул им что-то по-сомалийски, и те бросились к внутреннему трапу, ловко ссыпались по нему пятью этажами ниже, в машинное отделение. Здесь действительно была вся команда «Антея». Стреляя поверх их голов и крича на ломаном английском, пираты погнали моряков из машинного вверх по трапу. При этом каждому тыкали под ребра автоматами: – Телефон! Отдать все телефоны! – Часы снимай! Телефон давай! – Давай деньги! Деньги давай! Давай! Давай!.. При выходе из машинного кто-то из пиратов заглянул в закуток, где находится парилка, и обнаружил там боцмана и еще трех моряков. А распахнув какую-то дверь на нижнем, палубном этаже, пираты попали на камбуз. Там за плитой, на которой дымились паром кастрюли с супом, в углу, под иконой Богоматери 40-летняя повариха Настя и 25-летняя дневальная Оксана дрожали от страха, обнявшись и зажмурив глаза. Сбросив икону на пол, пираты поволокли женщин из камбуза – тоже наверх, к ходовой рубке. 3
Пролетев над ледяными торосами Белого моря, самолет сделал разворот и пошел на посадку к запорошенной снегом Белой Гавани. Пассажиры прильнули к иллюминаторам, но, хотя это был ее родной город, Ольге было не до его красот. Едва самолет коснулся колесами посадочной полосы, как она достала мобильник и набрала московский номер: – Алло, солнышко! Как дела? Ты покушал? Убедившись, что «солнышко» не только поел, но и «сделал арифметику», а теперь вышел с Еленой Францевной на прогулку, Ольга расслабленно откинулась в кресле. Тут самолет подкатил к аэровокзалу, голос по радио сказал: «Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Белая Гавань, просим всех оставаться на своих местах…» Но Ольга тут же отстегнула привязной ремень и – не обращая внимания на протесты стюардессы – с дорожной сумкой в руке ринулась к выходу. А две минуты спустя, на ходу застегивая пуховик и меховой капюшон, вышла из аэровокзала на продуваемую метелью площадь и, задохнувшись от морозного ветра, пробежала к такси, плюхнулась на заднее сиденье. – Морская, 27. Я спешу… – Буран идет, не разгонишься, – возразил водитель, включая скорость. Тараня встречную поземку, машина в коридоре сугробов, наметенных вдоль нового шоссе, покатила к Белой Гавани. Метельный ветер срывал с этих сугробов снежные гребни и швырял ими в лобовое стекло машины с такой силой, что водитель включил и «дворники», и фары. Но даже «фордовские» фары пробивали снежную замять не больше чем на 4–5 метров, и, когда въехали в город, на часах было 6.12 вечера. |