Онлайн книга «Братство Маргариты»
– Я сам сделаю граммофон! Юдзи не поверил: – Как ты сделаешь граммофон? У тебя даже иголки нет! Но Мацумото был веселый и упрямый мастер. Целую неделю он что-то точил в мастерской напильником, что-то ковал на кузнице и наконец победно принес в штаб граммофон собственного изготовления. – Тише, товарищи! Давайте вашу пластинку! Все столпились вокруг граммофона, Юдзи отдал ему пластинку, Мацумото до конца закрутил ручку граммофона с внутренней пружиной и опустил на пластинку шарнир с самодельной иголкой. И вдруг из аппарата послышался тонкий и высокий женский голос, который пел по-японски: «Амэно фуруёру, амэно фуруёру… Ночной дождь, ночной дождь за темным окном… И душа моя плачет о родине, я слез не могу сдержать…» – Банзай! – закричал Мацумото. – Я сделал это! Смотрите, как хорошо слышно! – Замолчи, – сказал ему комбат. – Дай послушать. Японцы стояли вокруг и слушали милый девичий голос своей далекой родины. И слезы текли по их щекам. 32 И снова стали набухать почки на березе возле ворот лагеря. Шел третий год жизни японцев в СССР. Начальник лагеря Антоновский и лейтенант Крохин пришли в японский штаб. На погонах Антоновского появилась третья звезда, а в руках у Крохина был какой-то тяжелый пакет, перевязанный шпагатом. Опустившись на стул, Антоновский собственноручно развязал этот шпагат и вынул из пакета пачку почтовых открыток. Японцы испугались, спросили: – Что это такое? Неужели вы пришли проститься с нами? – Нет, – сказал полковник. – Это открытки для вас, пленных японцев. На одной стороне вы вписываете свой японский адрес, а на другой пишете письмо своим родителям и семьям. Открытки пойдут в Японию через общество Красный Крест и будут доставлены точно по адресам. – Неужели? Это невероятно! Неужели мы сможем послать домой такую весточку? Неужели их получат у нас дома? Полковник улыбнулся: – Хватит галдеть! Разве я похож на вруна? Это только священники врут с амвона перед алтарем. А я не священник, я полковник РККА! Немедленно раздайте эти открытки всем японцам. Пусть люди пишут побыстрей – там, у вас дома, заждались небось… Еще бы! Кто, кроме перелетных птиц, мог за эти два года сообщить их родным, что они не погибли и не пропали без вести в этой ужасной Сибири? Японцы схватили открытки, стали рассматривать их. На них было напечатано: 
– И вот что, Крохин, – сказал Антоновский. – Как там по инструкции? Какими буквами они должны писать свои письма? Крохин достал инструкцию и прочел: – Военнопленным японцам разрешается заполнять открытки только буквами ката-кана. – Ёкояма, что это такое – ката-кана? – с трудом выговорил Антоновский. – Это упрощенные иероглифы, самый легкий японский алфавит. – Ну вот, разобрались. Хорошо, что я вспомнил. Скажите всем, чтоб писали только этими ката-кана, а то цензура не пропустит! И еще: писать можно только о себе, о своем здоровье. Нельзя писать, на какой вы работе, где лагерь, где находятся шахты и все остальное. Это государственная тайна, вам ясно? – Так точно, господин подполковник! Уголь – это хлеб промышленности, а вся промышленность СССР – это государственная тайна. Антоновский посмотрел Юдзи в глаза и сказал: – Эх, Ёкояма, Ёкояма, ты договоришься когда-нибудь… Юдзи промолчал, он вспомнил, как майор Каминский в такой же ситуации пригрозил ему совсем другим наказанием за его острый язык. Открытки Красного Креста они стали называть «Письмо из Сибири», а лагерный поэт Симидэ и композитор Такадзё даже написали такую песню. Теперь пленные часто пели ее у себя в бараках. Песня «Письмо из Сибири» Мамочка, как поживаешь? Яркая Полярная звезда плывет по небу, Ее лучи светят мне В безграничной сибирской степи. Мамочка! Помнишь, Когда я был малышом, Я показал тебе на эту звезду? Она и сейчас сверкает мне в небе Твоими глазами. Мамочка, как ты там? Знаешь, я уже лепечу с русскими по-русски. Хотя у них синие глаза, Но они все мои друзья. Мамочка, мамочка! Когда стает снег, Я вернусь на родину и приду домой. А пока до свидания, до встречи! Эту песню многие написали в своих открытках домой. Позже они узнали, что когда эти открытки приходили к их родным, те плакали и танцевали от радости. 33 «Одэхай» – так японцы назвали трудное русское слово «воскресенье». К тому же их выходной день не всегда совпадал с календарным воскресеньем, ведь шахты работали беспрерывно в три смены и всем шахтерам и рабочим давали выходной один раз в неделю. Поэтому «одэхай» был японским названием для выходного дня. В этот день они сначала чистили и мыли бараки, потом мылись в бане, стриглись у парикмахера и после этого шли в лагерный магазин. Деньги тратили не скупясь и не экономя. Ведь никто не знал, что с ними будет завтра. В бараках они из купленных продуктов сами готовили себе обед, каждый показывал свое кулинарное искусство и кричал: «Даешь банкет!» На такие банкеты пленные ходили друг к другу в гости, пили русский квас и хором пели японские и русские песни. Иногда кто-то тайком приносил водку; ею некоторых японцев снабжали любимые «мадамы». Но русская водка очень крепкая, после нее люди сразу падали на койки и засыпали с громким храпом. Как-то в один из дней «одэхай» лейтенант Крохин делал обход бараков. Юдзи сопровождал его. Они зашли в баню, она не топилась, но в зале, где моются, было полным-полно народу. Все сидели на полу, а бывший профессиональный артист Симада громко и красиво декламировал. Люди слушали его со слезами на глазах. Крохин испугался: – Ёкояма! Это что за собрание? Кто разрешил? Какую агитацию разводит этот солдат? Юдзи улыбнулся: – Не беспокойтесь, лейтенант. Это не агитация. Это наша знаменитая поэма. У вас есть самая знаменитая поэма «Евгений Онегин», а у нас «Дзиротёдэн». – Гм… – сказал Крохин, повернулся и продолжил обход. Однако не все русские офицеры были такие добрые. В другой раз старший лейтенант Карпов, увидев во время обхода такое собрание, тут же дал команду «Разойтись!». Но японцы жили в Сибири уже два года, и доктор Калинина убедила Антоновского, что людям нужны после работы какие-то развлечения, какая-то душевная разрядка. И комбат Якогава получил у начальника лагеря разрешение на создание своей театрально-музыкальной труппы «Енисей» и оркестра «Красная звезда». Вот личный состав этого оркестра: композитор – Такадио, аккордеонист – Такэути, гитарист – Киндзё, саксофонист – Ямасаки, балалаечник – Кавано, барабанщик – Уэмура. |