Онлайн книга «Братство Маргариты»
– Ну я! – отвечал Карпатый. – Я люблю текилу! Но не такую, как тут, а голубую. Которую я из Мексики привожу. А Сорока текилу не пьет. – А что он пьет? – спросил 13-летний. – Ты же с ним двадцать лет дружишь – должен знать… Тут к отделу подошел Царицын, и тоже с тележкой. – О-о! Кого я вижу?! Привет! – сказал он. – Здравствуйте, дядь Женя, – ответил 13-летний. Царицын пожал руку Карпатому, похлопал по плечу 13-летнего. – Растешь, Витюша! – И Карпатому: – Ну что? Выбрал? А давай мы Сорокину от нас двоих купим. – Он взял с полки коллекционную водку в роскошной подарочной коробке с хрустальными рюмками. – Например, эту «Царскую». Но Карпатый язвительно усмехнулся: – Ага, счас! Ты Царицын и водка «Царская». Получается твой подарок за наши бабки. Царицын поставил водку на место. – Извини, не подумал. Тогда действительно вы свой подарок покупайте, а я куплю что-нибудь другое, не алкогольное. Пока! До завтра. Встретимся в «Речном». И Царицын ушел. – Па, по-моему, он обиделся, – сказал 13-летний Витюша. – Он? – улыбнулся Карпатый. – Да нет! Мы с ним и Сорокой не разлей вода! В таких заворотах бывали! Он поставил в тележку большую коробку с подарочным виски и направился к кассе. Федя и Ивана двинулись следом. – В каких? – спросил на ходу Витюша у отца. – Мал еще, – ответил Карпатый. – Вырастешь, расскажу. – А я и сам знаю, – ухмыльнулся Витюша. – Что ты знаешь? – А я у бабушки одну газету видел, старую… Карпатый разом остановился, дал сыну подзатыльник. – Заткнись! – И, оглянувшись по сторонам, понизил голос: – Ты чё при людях? Я ж депутат! Тут за окном магазина громыхнул гром, это в городе начиналась весенняя гроза. Весенняя гроза секла окна библиотеки и стучала по ним ветками уличных деревьев. В пустом библиотечном зале Ивана листала подшивки старых, тринадцатилетней давности, газет. Эти пожелтевшие страницы пестрели броскими заголовками тех сумасшедших времен: «Банды Закаева и Гелаева захватили Урус-Мартан» «Теракт в токийском метро! Погибли 11, пострадали 5000!» «Еще один маньяк в нашей области!» Наконец Ивана находит то, что ищет, – заметку с хлестким заголовком: Свадьба или срок! 17-летний сын генерала Сорокина женится, чтобы избежать срока за изнасилование Ивана, помертвев, стала читать эту заметку, но тут к ней подошла старушка библиотекарша: – Девушка, восемь часов, мы закрываем. – Еще минутку, – попросила Ивана. – Пожалуйста! Библиотекарша заглянула на газетную страницу и сказала печально: – Да, вот мы в какое время живем. Эти мерзавцы втроем девочек портили, а генерал их отмазал. Только тебе-то это зачем? – Нет, это я случайно… – ответила Ивана. – Все, заканчивай. Библиотекарша ушла в книгохранилище и стала щелкать там выключателями, выключая свет. А за окнами продолжалась гроза, и при очередном раскате грома Ивана решительно вырвала из газеты кусок страницы с роковой заметкой. В пустом парке было темно, мокро и мусорно после грозы. Ветер скрипел железяками мертвых аттракционов, раскачивал люльки чертова колеса и редкие фонари в темных аллеях. Стоя под вышкой для прыжков с резиновым канатом, Ивана достала из-за пазухи фломастер и кусок газеты с роковой заметкой, написала на этом куске: «Все, мама! Я улетела! Ивана…», спрятала газету за пазуху и решительно полезла вверх по мокрым перекладинам металлической лестницы. Порой ее руки соскальзывали с этих перекладин и казалось, что она сорвется. Но она продолжала взбираться все выше. С высоты ей открылся темный, в редких огнях ночной город над рекой. В голове гремела музыка группы «Дважды два». Наконец Ивана достигла верхней площадки – крохотной, два на два метра. Вылезла на эту площадку, легла на ней, отдышалась, а затем встала в полный рост и распахнула руки, как для полета. Ветер тут же надул ее кофту и рукава. Ивана наклонилась навстречу ветру и сделала шаг вперед. Теперь она стояла на самом краю площадки, в последний раз посмотрела на город, на дальний пароходик на реке и вниз, на черную землю. – Ну! – громко сказала она самой себе. – Прыгай же, дура! Прыгай! – и расплакалась. – Я не могу… – и тут же озлобилась: – Можешь! Давай! Ты никто! Ты выблядок! Прыгай! Но не так-то просто кончить жизнь самоубийством! Сникнув, она отступила от края площадки, снова легла на нее и, разозлившись, принялась сдирать с себя одежду и швырять ее вниз – кофту, майку, юбку, кроссовки… Катившая по темным аллеям парка патрульная ментовская машина проезжала мимо вышки, и одна из кроссовок Иваны шлепнулась ей на лобовое стекло. Менты остановились, вышли из машины, задрали головы вверх и в изумлении открыли рты – на вышке, на ее самой верхней площадке сидела голая Ивана, болтала ногами и в полный голос горланила какой-то новый шлягер группы «Дважды два». – Эй! – крикнул ей один из ментов. – Тихо! – одернул его второй. – Ты чё? Напугаешь – свалится к чертям! Она ж пьяная в жопу! – А чё делать? – Не знаю. Я не полезу. – Ладно, ну ее на хрен… Менты сели в машину и укатили. Ивана посмотрела, как милицейская машина удалилась в черной аллее, вздохнула и попробовала сама спуститься с вышки. Но это оказалось трудней и страшней, чем подниматься, – она не видела нижних перекладин, руки и ноги скользили… Зависнув на высоте, Ивана стала скулить и плакать от страха: – Спасите!.. Эй!.. Люди!.. Ну, пожалуйста! Эй!.. Но никто не отвечал, только вдали прогудел и проклацал по рельсам скорый поезд. Так, скуля и дрожа от холода, Ивана все-таки спустилась с вышки на землю, стала собирать свою одежду… Ночью мать Иваны, стоя на коленях пред иконой Пресвятой Ксении великомученицы, беззвучно благодарила ее за спасение дочери. Лежа в своей кровати и отрешенно глядя в потолок, Ивана спросила: – Ма! Почему ты не сделала аборт? – Какой аборт? – испугалась мать. – Обыкновенный. Они тебя изнасиловали втроем. – Кто меня изнасиловал?? С чего ты взя… |