Онлайн книга «У.е. Откровенный роман...»
Нет, я ничего не вспоминал, ни о чем не думал, а только стоял и смотрел на бегущих по кругу лошадей. Если нет фарта, то его нет, как ни крути. Десять тысяч долларов уже практически были у меня в кармане – во всяком случае, я их честно заработал, я нашел эту Полину Суховей. И – все обломилось. И даже мелкий заработок – курировать ремонт верхней квартиры, долларов двести можно было на этом получить – тоже лопнул в связи со смертью мужа этой Соловьевой. You are a loser, mister Chernobylsky. Ты неудачник, ты проигрываешь все, что можешь… А лошади все бежали по беговой дорожке. Они круто выгибали шеи и хвосты, ритмично стучали копытами, гордо вскидывали головы, и их шоколадные крупы влажно блестели под солнцем. Я любовался ими невольно, и какое-то зыбкое ощущение весеннего тепла, солнечно-знобящего ветерка и позыва к движению, к бегу вдруг стало заполнять мои суставы, расслабленные бездельем и отчаянием старости… Какого черта? Какого черта я тогда не выяснил, почему Кожлаев перед смертью хотел увидеть эту Полину? Какого черта она отказывалась ехать к нему даже за деньги? И кто стрелял в Кожлаева? И что стало с его казино, строительными фирмами, прочими бизнесами и квартирой на Софийской набережной? А что, если… Или – да ну его? Нет, а в чем дело? Почему бы мне, в самом деле, не попробовать – так, ради любопытства… Ну и ради ее зеленых глаз, конечно. В конце концов, разве я не имею права посидеть на скамейке у Патриарших прудов – просто посидеть, как пенсионер. И случайно встретить ее: «О, Полина! Здравствуйте, как поживаете? Извините, что я тогда так грубо…» Нет, лучше сразу на ты, по-свойски: «О, Полина! Привет, как поживаешь?» Да, именно так, сверху вниз, покровительственно. Ведь с бабами самое главное сразу взять верный тон – то есть быть хоть чуть-чуть, но выше. А если покажешь им, что они чего-то стоят или что ты их, не дай Бог, поставил на пьедестал, – все, пиши пропало. Нет, только на ты, сразу на ты… Как назло, именно в эту субботу с ночи вдруг пошел снег. Да, весь март было плюс шесть – восемь, все уже думали, что весна, а оказалось – дудки, ни с того ни с сего минус пять, и утром метель со снегом. Лебеди на Патриарших обиженно уплыли в свой зеленый дощатый домик; цветочница спрятала гладиолусы и тюльпаны в киоск; на поплавке-ресторанчике, что возле памятника Крылову, официант опустил матерчатые грибки и унес под навес стулья из-за столиков; на детской площадке тоже никого; «бегуны от инфаркта», промочив в снегу свои «найки», разбежались по домам; и даже на стройке соседнего жилого дома для новых русских рабочие ушли на перекур. Я подмерз вышагивать по дорожке вдоль заснеженных скамеек. Туда-сюда мимо подъезда Полины, туда-сюда… Конечно, были бы деньги, можно было бы зайти в кафе «Маргарита», что рядом с домом Полины, или в бар «Под роялем», или в «Экипаж» – тут эти заведения со всех сторон пруда, воистину как в Брюсселе, Париже или Амстердаме. Но и цены такие же! На мою месячную пенсию в этом районе нельзя даже пообедать. Девять утра… Десять… Одиннадцать… Я уже изучил все эскизы будущих здешних дворцов, вывешенных на заборах новостроек, а также все вывески и витрины кафешек, бутиков и маленьких продовольственных магазинчиков. И я уже устал вскидываться и напряженно замирать каждый раз, когда у подъезда Полины притормаживает очередная машина. Черт возьми, а кто мне сказал, что она каждый день приезжает домой после девяти утра? И вообще, может быть, она сейчас в Париже, в Лондоне, в Риме… Она же сказала тогда, что у нее кастинг. То есть она не профессиональная проститутка, а модель. Или это одно и то же? Во всяком случае, она сейчас может быть за границей на каком-нибудь фестивале мод или просто с любовником. А я тут мерзну, как последний дурак… Я подошел к ее подъезду. О, тут появился последний штрих евроремонта – новенький домофон с инструкцией на красивом медном щитке. Следуя этой инструкции, я набрал сначала «0», а потом номер квартиры – «16». – Who is it? [2] – вдруг спросил из домофона мужской голос. – ФСБ, – ответил я и добавил по-английски: – Open up! [3] К моему изумлению, дверь тут же негромко загудела, я потянул ее на себя и открыл. Затем, гадая, кто же это мне ответил – или я ошибся и набрал не 16-ю квартиру? – я поднялся лифтом на шестой этаж. Дверь 16-й квартиры была открыта, в ней стоял какой-то взлохмаченный конопатый парень в шортах и майке «Toronto Maple Leafs». – Oh, shit! [4] – сказал он. – Я думать, это Fed-Ex. Who are you? [5] – I'm from FSB, Federal Security Service. [6] – И я показал свои корочки, но издали, не давая их ему в руки. – And you? [7] – Вы должны знать, кто я, если звоните мне, – резонно ответил он по-английски. – Я Кристофер Рафф, корреспондент «Торонто стар». – Nice meeting you, [8] – сказал я по-книжному. – Is Polina home? [9] – Polina who? [10] – Полина Суховей. Девушка, которая жила здесь несколько месяцев назад. – О, эта! К сожалению, она тут больше не живет. – А вы не знаете, куда она переехала? – Не-а… – А вы давно здесь? – Я въехал две недели назад. Она красива? – Кто? – Ваша Полина. Я усмехнулся: – Да! А почему ты спрашиваешь? Он тоже усмехнулся: – На случай, если она появится забрать свою почту. Я заинтересовался: – А ты получил ее почту? – Только одно письмо. – Дай посмотреть. – Why? – разом напрягся он и перешел на русский: – Пошему? – Потому что я из ФСБ. That why, – сказал я жестко. – The girl has vanished, девушка исчезла, и мы ее ищем. Понимаешь? – But that letter came from her mother. Or sister… [11] |