Книга Орион, страница 62 – Бен Бова

Хлеб и пиво. Два основных продукта первобытного земледельца. Я задумался над тем, какой из них более важен с точки зрения Дала, и решил, что скорее последний.

– Тогда почему бы вам действительно не остаться здесь на зиму, если виды на урожай столь хороши. Вы сможете сложить зерно в пещерах после того, как оно будет обмолочено. А солому пустите на корм скоту.

– Но что скажут духи наших отцов, – простонал Дал, – если мы отступим от их обычаев? Как они будут чувствовать себя, если мы изберем для себя новую дорогу?

Я пожал плечами:

– Думаю, они будут только довольны, узнав, что вы стали жить лучше, чем они.

– Старейшины опасаются, что зерно не даст всходов, если мы останемся здесь на зиму.

– А почему бы ему не взойти?

– Дух зерна может быть недоволен тем, что мы наблюдаем за ним.

Я мысленно обругал себя за то, что в своих расчетах не учел естественного консерватизма старшего поколения.

– Солнце светит, дождь идет, а рожь растет вне зависимости от присутствия человека, – возразил я.

– Охота лучше, – продолжал твердить свое Дал. – Мы всегда жили за счет охоты.

Я понимал его. Ведь я замахнулся ни больше ни меньше как на привычный для него образ жизни. Его пугали новые идеи, над которыми я заставил его задуматься. Бесчисленные поколения его предков были охотниками. И ничего другого не знали. Я же предлагал ему начать все сначала, заняться земледелием и скотоводством.

Переход к оседлому образу жизни должен был стать для человечества первым шагом к полному покорению планеты. Но за всякое новое завоевание приходилось платить. Часто неимоверно большую цену. Но это уже называлось платой за выживание.

Было ли это условие составной частью плана Ормузда и имелся ли у него вообще какой-нибудь план? Или он просто хотел любой ценой оградить себя от происков Князя Тьмы? В какой-то момент, наблюдая за озабоченным, удрученным лицом Дала, я едва не поддался слабости и не посоветовал ему забыть все мои советы и жить так, как ему нравится. Но я вовремя вспомнил о мальчике, умершем от простой инфекции, о полуголодной, полной опасности жизни, которую приходится вести этим людям во время своих бесконечных скитаний, о возрасте, в котором им приходится умирать. Лучшего подарка Ариману я, наверное, не мог бы сделать.

– Конечно, охота всегда была основой вашей жизни, – согласился я, – но ведь жить можно по-разному. Хуже или лучше. Охота далеко не самый надежный способ добывать себе пропитание.

Боюсь, что мои слова не убедили его. Прямота, честность и простая порядочность мешали Далу принять решение, в правильности которого он был до конца не уверен.

– Ава считает, что мы должны остаться, – пробормотал он, – но старейшины думают иначе.

– Поговори с людьми, – сказал я, кладя руку ему на плечо. – Посоветуйся с представителями других племен. Расскажи им о своих планах. Если сочтешь нужным, я сам могу поговорить с ними.

– Пожалуй, я так и сделаю, – сказал Дал, поднимаясь с места и разминая затекшие ноги. – Я передам им твои слова.

Может показаться невероятным, но Далу потребовалось почти трое суток, чтобы договориться обо всех условиях предстоящей встречи. Я был неприятно поражен, наблюдая воочию все прелести древней бюрократии. Каждое племя должно было предварительно самостоятельно решить, примет ли вообще участие в этой встрече, после чего старейшины приступали к обсуждению регламента общего собрания, руководствуясь одними им известными прецедентами вековой давности. Согласовывалось буквально все: кто и где должен сидеть, кому поручить сооружение общего костра и в каком порядке давать возможность высказаться.

Наконец все взрослое население долины собралось вокруг огромного костра, неподалеку от хижин племени Козы. Церемония растянулась на много часов. Один за другим подымались и многословно повествовали старейшины о героической истории своих племен, после чего исполнялись песни, прославлявшие достоинства и доблесть неустрашимых предков.

Когда ритуальная часть собрания подошла к концу и настала очередь Дала изложить свое предложение, уже совсем стемнело. На небосклоне зажглись звезды, предвещавшие скорое наступление осени. Я отыскал созвездие, имя которого носил, хотя его конфигурация заметно отличалась от той, какую я помнил по другим эпохам. Воображаемая фигура охотника клонилась вправо, а на его плече сверкали четыре крупных звезды вместо положенных трех.

Дал был неважным оратором; впрочем, он и не пытался убеждать своих сородичей, ограничившись изложением сути моего предложения.

Его речь выслушали с приличествующим вниманием, хотя я видел, что большинство старейшин отнеслись к ней скептически.

– Если вы захотите услышать слова самого Ориона, – закончил Дал, – он готов удовлетворить ваше желание. Это его идея, и, возможно, он лучше меня сумеет рассказать вам о достоинствах своего плана.

Человек из племени Волка вскочил на ноги, едва Дал опустился на место.

– Мы не собираемся оставаться здесь на зиму. Изменив нашим обычаям, мы рискуем вызвать гнев предков. Духи уйдут из долины, и зерно перестанет давать всходы.

Я встал и вышел на освещенное место, чтобы все присутствующие могли ясно видеть мое лицо. Я хотел дать им понять, что я все-таки человек, а не сорокарукий монстр, именем которого они пугали своих детей.

– Это я, Орион, – сказал я. – Я люблю охоту не меньше любого из вас. Но я знаю, что существует и другая жизнь, более сытая и менее опасная. Если вы решите, что…

Больше я не успел произнести ни слова. Взрыв диких, нечеловеческих воплей вокруг нас, казалось, разорвал ночь. Вылетевшее из темноты копье вонзилось в землю у самых моих ног. Освещенные пламенем костра, мы представляли собой превосходную мишень. Первые ужасающие результаты внезапного нападения стали видны немедленно. Не менее двух десятков мужчин и женщин, пронзенных копьями, уже лежали на земле около костра. Неожиданно зарево огромного пожарища осветило местность на добрую милю вокруг нас. Перепуганные люди бросились к своим хижинам.

Но Дала не так просто было испугать.

– Они подожгли зерно! – крикнул он. – К оружию, братья!

Наконец-то мне удалось рассмотреть наших противников. Не менее двух сотен безобразных, устрашающе раскрашенных нагих полулюдей-полуживотных, размахивая факелами и копьями, окружили нас.

– Демоны, – прошептала Ава, парализованная ужасом.

Первым опомнился Дал. Вырвав копье из тела своего умирающего сородича, он бросился навстречу неприятелю. Ава, не раздумывая, последовала за мужем. Еще одно копье просвистело в нескольких дюймах от моей головы. На моих глазах трое воинов ворвались в одну из хижин, откуда мгновение спустя раздались крики ужаса и боли, издаваемые перепуганными детьми.

Все произошло почти мгновенно. Ударом кулака отшвырнув двух „демонов“, попытавшихся остановить меня, я нырнул в свою хижину и сорвал со стены лук и колчан со стрелами. Снаружи, перекрывая шум сражения, доносился рев Дала, созывавшего своих воинов.