Онлайн книга «Настоящая любовь или Жизнь как роман»
|
РОССИЯ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, 22 ДЕКАБРЯ 1849 ГОДА На стене дома вывешен царский указ. Наезд на текст указа, можно прочесть следующие строки: «Пагубные учения, породившие смуты и мятежи во всей Западной Европе… отозвались, к сожалению, и в нашем отечестве… Горсть людей, совершенно ничтожных, большею частию молодых и безнравственных, мечтала о возможности попрать священнейшие права религии, закона и собственности…» Вереница арестантских карет, сопровождаемых жандармами, пролетает мимо… Богатая квартира барона Врангеля. То же утро Выглянув в окно на шум карет, заспанный и полуодетый 16-летний Александр Врангель — румянощекий, круглолицый юноша с рыжими бакенбардами — поворачивается к своему дяде, стоящему у зеркала и надевающему генеральскую форму. ВРАНГЕЛЬ. Что это, дядя? ДЯДЯ-ГЕНЕРАЛ. Заговорщиков на казнь везут. ВРАНГЕЛЬ. Куда? ДЯДЯ-ГЕНЕРАЛ. На Семеновскую площадь. ВРАНГЕЛЬ (зажегшись). И вы туда? Можно мне с вами? ДЯДЯ-ГЕНЕРАЛ. Одевайся. Врангель бросается надевать мундир курсанта царского Лицея… Петербург, Семеновская площадь. То же хмурое утро, мелкий снегопад Кареты останавливаются на площади. Приговоренные к казни — их 20, все в возрасте 23–30 лет, среди них 28-летний Достоевский — высаживаются из карет и видят свежевыстроенный деревянный помост, на несколько ступеней возвышающийся над землей. Помост окружен войсками. Перед помостом стоит священник с крестом в руках. Ужас на лицах приговоренных… За рядами солдат — толпы людей, они смотрят на приговоренных, ждут казни. Позади них видны золоченые купола церковного собора… Генерал-распорядитель верхом на крупном коне подъезжает к осужденным, на морозе пар валит из ноздрей коня и изо рта генерала. Генерал громким голосом командует конвоирам. ГЕНЕРАЛ-РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Становите их!.. Конвоиры бесцеремонно толкают осужденных в сторону эшафота… Карета с извозчиком подкатывает к площади. Из кареты почти на ходу соскакивает юный Врангель, на нем казенная лицейская шинель и треуголка. Следом выходит генерал — дядя Врангеля, но полицейские и жандармы преграждают им путь к эшафоту. ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (за кадром). Мне было шестнадцать лет, я учился в Царскосельском лицее. В то утро дядя взял меня на Семеновскую площадь, на казнь петрашевцев. Мы хотели пробраться поближе, но полицейские и жандармы нас не пропустили. Дядя отправился к своим войскам, а я вмешался в серую толпу… Нырнув в толпу, Врангель пытается протиснуться вперед. Конвоиры по глубокому снегу ведут осужденных на эшафот. Священник с крестом в руке идет впереди… Врангель протискивается в первые ряды, слышит голоса вокруг себя. ГОЛОСА В ТОЛПЕ. За что казнят? — Жалко… Молоденькие… — На царя замышляли… — А бледные какие! Измученные… Достигнув полицейского оцепления, Врангель жадно смотрит на эшафот. На эшафоте приговоренные жмутся друг к другу. ГЕНЕРАЛ-РАСПОРЯДИТЕЛЬ (громко). Снять верхнюю одежду! Первую группу — к столбам!.. Барабаны!.. Барабанщики бьют частую дробь. Осужденные бросаются друг к другу, обнимаются перед расстрелом. Конвоиры грубо снимают с них шапки и верхнее платье. Осужденные, дрожа от холода, остаются на морозе в одних рубашках. Их выстраивают в две линии, Достоевский стоит шестым в первом ряду. ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (за кадром). Тут я впервые увидел Достоевского. Он стоял шестым в первом ряду… Слева от Достоевского конвоиры отделяют троих приговоренных, подводят их к столбам, привязывают… Достоевский в ужасе смотрит на них. Это совсем молодые люди с темными и пышными по моде тех лет шевелюрами. Барабанщики бьют частую дробь. Глядя на своих товарищей, Достоевский видит сполохи прошлого. РЕТРО: Свои хождения по самым грязным и дешевым петербургским притонам… Свою полуторагодичную работу над романом «Бедные люди» в дешевой съемной квартире на окраине Петербурга… На Невском проспекте случайно встреченный приятель Григорович выпрашивает у него рукопись почитать… Вернувшись на рассвете из очередного притона, он сидит на подоконнике, глядя в речку Мойку и размышляя, не броситься ли ему вниз головой, когда вдруг — звонок в дверь, громкий нетерпеливый стук и — это Григорович и поэт Некрасов врываются в его комнату с криком «Вы гений! Гений!»… Генерал-распорядитель, гарцуя на коне, подъезжает к эшафоту. ГЕНЕРАЛ-РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Огласить приговор! РЕТРО (продолжение): …Мальчишки с книгами в руках бегут по улице навстречу богатым экипажам, кричат: «Сенсация! «Бедные люди» Достоевского! Весь Питер рыдает!» Из карет тянутся руки с деньгами… …Зимний дворец, императрица читает «Бедных людей» и плачет… …Достоевский — как новая знаменитость — на балах, великосветских приемах, литературных вечерах и диспутах… …Дом Петрашевского, очередной диспут, молодые люди обсуждают возможность устройства республики в России… Чиновник в мундире аудитора, стоя на эшафоте, читает приговор, изо рта его идет пар. ЧИНОВНИК-АУДИТОР. За участие в преступных замыслах против православной церкви и верховной власти… подвергнуть смертной казни расстрелянием… Священник, дрожа от мороза, идет по эшафоту вдоль ряда осужденных — именно тех, кто был на диспуте в доме Петрашевского — и каждому подносит крест. Осужденные целуют крест. Сосед касается локтем Достоевского, кивком головы показывает на стоящую за эшафотом телегу, покрытую рогожей. СОСЕД (шепотом). Гробы! Последний из осужденных целует крест. ГЕНЕРАЛ-РАСПОРЯДИТЕЛЬ (священнику). Батюшка, все! Вам больше здесь нечего делать! (Солдатам-конвоирам.) Приговоренным — колпаки на глаза! Солдаты надевают трем петрашевцам, привязанным к столбам, белые предсмертные балахоны и колпаки [1] . |