Книга На всякого блатного найдется пуля, страница 8 – Кирилл Казанцев

– Да случайно все вышло. Они сами, как бараны, на дорогу лезут. Че, не видели, что я еду! – развязно воскликнул Эдик.

– Есть запись с камер видеонаблюдения супермаркета, – хищно улыбнулся Павел Игнатьевич, прожигая сына взглядом, – там видно, что ты пер по встречке.

– Ладно, я виноват, и это больше не повторится, – нехотя признал Эдик, пряча глаза. – Все, начинаю новую жизнь.

Однако Юхно-старший прекрасно знал, что это просто слова. Сын уже много раз обещал начать новую жизнь, бросить наркотики, игры в подпольном казино, проституток, а потом вновь появлялись снимки в газете, где он отдыхал в интересной компании. И ладно бы об этом писали местные щелкоперы – нет, скандал уже вылился на федеральный уровень. Видно, против него, губернатора, что-то затевалось врагами. Иначе быть не могло.

– Да, новую… на нарах тебе будет все в новинку, – стиснув зубы, процедил Павел Игнатьевич. – На этот раз скажу ментам, чтобы прессовали тебя по полной. Сядешь, а я пойду на выборы с лозунгом «перед законом все равны». Тут меня ни конкуренты не смогут поддеть, ни пресса.

Эдик мигом изменился в лице и подскочил на кровати:

– Папа, ты что, серьезно?! Что ты говоришь?!

– Что, возбудился? – мстительно ухмыльнулся Павел Игнатьевич. – У меня другого выхода нет. Ты меня подставил аккурат перед выборами. Теперь придется потерпеть месяцок-другой.

– Да ты в натуре спятил, – во весь голос заорал Эдик, весь зеленый от страха, – ты спятил! Я не выживу там и дня!

– Выживешь, – раздраженно отмахнулся Павел Игнатьевич, – другие как-то живут.

– А мама знает? – дрогнувшим голосом спросил Эдик. – Она знает, что ты свихнулся, что хочешь посадить меня вместе с уголовниками?

– Знает, – кивнул Павел Игнатьевич. – Она на все согласна, потому что уже не знает, что с тобой делать. Такие, как ты, кончают под забором. Тебе твои же дружки по дури перо в бок пристроят или твой тупой калган проломят, а не то – от СПИДа сдохнешь… А в тюрьме тебе никто наркотиков не даст. Поломаешься насухую и выйдешь новым человеком.

– Заткнись! Заткнись! Я не сяду в тюрьму, – истерично закричал Эдик, брызгая слюной, – меня там опустят! Ты этого хочешь? Ты, урод!

Мгновение спустя Павел Игнатьевич оказался перед сыном, сгреб его с кровати за воротник и вздернул тело вверх с диким ревом:

– Че ты сказал, паскуда?! Как ты меня назвал?! Боится, что его опустят, – маменькин сынок! Да ты сам себя давно опустил! Сядешь! А если будешь возбухать, я попрошу, чтобы тебе срок побольше дали. Сиди тихо и не разевай пасть!

– Ты задушишь меня, – жалобно пискнул Эдик, стараясь ослабить хватку пальцев родителя на своем горле. – Пусти!

– Кусок дерьма, – со злостью Павел Игнатьевич швырнул сына на кровать и быстрым шагом вышел из палаты.

Еще немного, и он действительно врезал бы ему. Сын вел себя как последняя сволочь. Ему следовало преподать урок. Пусть теперь помучается. Павел Игнатьевич вяло улыбнулся, когда представил себе, как сынок сейчас названивает мамочке и рыдает в трубку. Нет, сажать он, конечно, его не собирался. Все сказанное было лишь для острастки обормота. Дело он легко замнет, тем более что милиция у него давно в кармане. Газетчики тоже не рыпнутся. Он провел с ними надлежащую разъяснительную работу, все всё поняли. Правда, была еще федеральная пресса, которая ему неподконтрольна. Но и тут он кое-что придумал. Оставалось решить, что дальше делать с сыном. Это ведь не последний его фортель. Послать его за границу, в клинику?

– Павел Игнатьевич, у вас все в порядке? – вежливо осведомился высокий крепкий парень в легком сером костюме. Это был Георгий Вереск – начальник службы безопасности. Он ожидал босса в коридоре и теперь шел рядом с ним к выходу. На улице их ждали еще двое крепких ребят в костюмах.

– Какое, на хрен, в порядке, где ты порядок видел? – озлобленно огрызнулся губернатор.

Шофер с рябым лицом и колючими глазами учтиво распахнул перед ним дверцу бронированного «Volkswagen Tiguan», и Павел Игнатьевич опустился в уютное кресло иномарки. Шофер закрыл дверцу, сел за руль и выжидающе посмотрел в зеркало заднего вида. В его тусклых голубых глазах был написан немой вопрос.

– В Белый дом, – скомандовал губернатор, вытаскивая из чехла сотовый. Порывшись в записной книжке, он нашел номер начальника УВД. Несмотря на поздний час, голос у начальника был бодрый.

– Сан Саныч, как у нас там дела? – поинтересовался Павел Игнатьевич без долгих предисловий.

– Его взяли, все будет нормально, не беспокойся, Паша, – заверил начальник УВД.

* * *

Степан сразу понял, что быстро его не отпустят. Оперативники, что держались по бокам, едва они вошли в кабинет, грубо усадили его на стул и сковали руки за спиной наручниками. Клим Гудков развернулся к нему лицом и уселся на письменный стол. Алексей Горкер стоял рядом и перебирал бумаги в папке, которую взял со стола.

– И что это значит? – спокойно поинтересовался Степан.

– А это значит, что ты крупно попал, Степа, – любезно ответил Гудков. – И от того, договоримся мы с тобой или нет, зависит твоя жизнь и здоровье.

– О чем договариваться, не пойму, – Степан удивленно вскинул бровь. – Может, пояснишь?

– Поясни, – указал Гудков следователю на Степана.

Алексей Горкер пригладил и без того зализанные волосы, а затем, продемонстрировав напечатанный лист, зачитал:

– Заявление. Я, Степан Сергеевич Асколов, такого-то года рождения… уроженец… тра-та-та, …признаю, что я утром двенадцатого июля сего года угнал инкассаторскую машину с целью завладеть перевозимыми ценностями, а именно деньгами в сумме сорока двух миллионов пятисот семидесяти тысяч рублей. В процессе угона я сбил на перекрестке трех пешеходов. Затем, испугавшись ответственности, бросил машину и попытался бежать, но был задержан у себя дома сотрудниками милиции. Я раскаиваюсь в содеянном и готов понести справедливое наказание.

– Не хватает только твоей подписи, – бросил Гудков, когда следователь закончил читать.

– Эту бумагу нужно переписать от руки аккуратным красивым почерком и подписать. Если ты это сделаешь, обещаю, что судьи к тебе будут лояльны, и ты получишь минимальный срок.

– А если я не согласен? – с вызовом спросил Степан. Его сердце глухо ухало в груди, а по спине побежали мурашки. Все было хуже, чем он предполагал. Намного хуже.

– Ну, если не согласен, – делано округлил глаза Гудков, – тогда мы поможем тебе согласиться.

– Не убедил, – упрямо возразил Степан, косясь на Гену Жаркова.

Тот напоказ разминал кулаки, демонстрируя неистребимую жажду убеждать всех и каждого. Такой точно поможет согласиться, причем на любые условия. Однако Степан прошел спецназ, и такие методы на него не действовали.

– Все равно подпишешь, – ласково заверил его Гудков и кивнул Гене.