Книга Волчата голодны всегда, страница 34 – Кирилл Казанцев

– Нет, только ты должна мне пообещать, что в дальнейшем будешь во всем меня слушаться, – поставил условие Малахитов.

– Хорошо.

– А это небольшое недоразумение мы быстро исправим, – перешел к важному разговору Николай, – на ранних сроках от этой проблемы избавляют за час.

– Проблемы? – ужаснулась девушка. – Что ты называешь проблемой, нашего ребенка?

– Твоего, – уточнил Ник. – Я никакого ребенка заводить не собирался. Не правда ли?

– Ну, раз так получилось, – стала умолять его Анжела. – Он же твое продолжение, он будет наследником того, что ты успеешь создать при жизни. Как и ты. Ты же являешься наследником своих родителей.

– Вот именно, – грустно кивнул Малахитов, – ребенок будет являться моим наследником, а это значит, что ему будет выгодна моя смерть.

– Почему? – растерялась девушка.

– А ты что, не видишь, что происходит? – оскалился в злобной улыбке Ник. – Дети убивают своих отцов за имущество, они при живых родителях уже мечтают быстрее принять наследство. И ты мне предлагаешь такую участь?

– И что же теперь делать? Я не собираюсь делать аборт, я буду рожать нашего ребенка, – сжалась в ожидании его ответа девушка.

– Ты окончательно решила противоборствовать мне? – угрожающе спросил Малахитов.

– Ну хорошо, я готова родить ребенка и сама его воспитывать, не требуя от тебя ничего, – решилась на последнее средство Анжела. – Мало того, ни одна живая душа не узнает, что ты его отец. У него будет другая фамилия.

– Уж не поповского ли сына фамилию ты решила ребенку дать? – стал выходить из себя Николай.

– Нет, при чем тут это? Мою фамилию будет носить.

– Я же тебе сказал, что не смогу без тебя жить, – попытался взять себя в руки Малахитов. – Поэтому мы не расстанемся. Но это недоразумение нужно устранить, и я до завтра буду ждать от тебя согласия.

– А если я не соглашусь?

– Такого не должно быть, – ушел от ответа Николай и, выйдя из комнаты, закрыл ее снаружи на два оборота ключа.

– Ты что делаешь, открой! – стала колотить закрытую дверь Анжела, но вскоре поняла, что оказалась запертой, словно пойманная птица в клетке.

Слезы стали душить ее, и она разрыдалась.

Капитан Фролов зашел в кабинет к следователю за пять минут до очной ставки. Ему не терпелось увидеть выражение лица Кузьмы Сергеевича, когда тот услышит показания Хлыстова. Следователь, молодой лейтенант юстиции, с порога продемонстрировал оперативнику только что полученный видеоматериал с камер наружного наблюдения, которые ранее отсутствовали в материалах уголовного дела.

– Откуда это? – просмотрев действия Хлыста на видео, поинтересовался капитан полиции.

– Была получена агентурная информация одной из оперативных служб, что в доме Малахитовых находятся видеозаписи с камер наружного наблюдения, которые не были изъяты в ходе первого осмотра и могут быть уничтожены, – пояснил следователь. – Пришлось срочно проводить изъятие.

– Сразу после того, как Хлыст дал показания на Обносова, – усмехнулся Фролов, – словно эти записи держались про запас.

Следователь пожал плечами.

– Надо проверить, не монтаж ли? – продемонстрировал свое недоверие к новым доказательствам оперативник.

– Проверим, – равнодушно кивнул следователь.

В дверь постучали, и в кабинет вошел Обносов.

– О, даже Фролов здесь? – сделал удивленное лицо Кузьма Сергеевич. – Пришли поддержать своего подопечного?

– О чем вы? – недовольно поморщился оперативник.

– Ну как же, вы спите и видите меня за решеткой, – пустился в атаку тот. – Вашими же стараниями была сделана компрометирующая меня запись с этим уголовником, как его? – Обносов притворился, что не помнит даже фамилию Хлыста.

– Хлыстов, – напомнил следователь.

Фролов отвернулся к окну, давая понять всем своим видом, что эти нападки на него не действуют.

Привели Хлыста. Тот, увидев Обносова, укоризненно посмотрел на Фролова, который обещал ему разговор без протокола. Он уже знал о записи их разговора, поэтому, припертый обстоятельствами, решил спасать свою шкуру, несмотря ни на что. После формальных протокольных процедур следователь попросил Хлыстова повторить свои показания о роли Обносова в обнаружении трупов Малахитовых и о золотых украшениях. Хлыст нарочито развязно, чтобы скрыть свой страх, повторил все практически дословно.

– Что вы можете сказать по поводу услышанного? – обратился к Обносову следователь.

– Это ложь, – спокойно опроверг нападки Хлыста Обносов. – Никаких трупов я обнаруживать не просил и золотых изделий, принадлежащих убитым, ему не давал.

– Да чего он лжет! – стал возмущаться Хлыст. – У меня свидетелей два человека! Я когда к нему для разговора о наркоте приезжал, со мной в машине были Рогатый и моя баба.

– О наркоте? – уточнил следователь.

– Ну да, я оперу об этом уже рассказывал, – кивнул Хлыст. – Так вот, когда вышел, я не удержался и показал часы Рогатому, сказал, мол, все круто и этот удод ими от меня якобы от страха откупился. Ну, это так я соврал для того, чтобы меня мои пацаны уважали и боялись больше. Ну, типа как босса наркомафии. А вечером не выдержал и крестик бабе своей показал; так она мне всю ночь спать не давала, все просила ей его отдать. Я, может, из-за нее золото и не стал на утопленников вешать.

– То есть ты продемонстрировал часы сразу после того, как вышел из дома Малахитовых, – уточнил следователь, занося ответ подозреваемого в протокол.

– Нет, не сразу. Меня этот дядя припахал по хозяйству, – уточнил Хлыстов, – попросил какой-то хлам на свалку отвезти, и две шестнадцатикилограммовые гири тоже почему-то выбросить попросил.

– А мусор не в ковры ли завернут был? – моментально среагировала оперативная смекалка Фролова.

– Ну да, – кивнул задержанный. – Хорошие еще ковры, а он говорит, старые, молью поеденные. Одним словом, у богатых свои причуды.

– И вы вывозили гири с коврами на машине Малахитовых? – многозначительно перемигнулся со следователем оперативник, делая это намеренно, чтобы видел Кузьма Сергеевич.

– Да, он говорит, твою машину во двор охрана не пустит, поэтому бери джип и вывези все это за ворота, а там уже перегрузишь на свою. – Хлыст уже вполне освоился изобличать Обносова и чувствовал себя уверенно.

– На какую свалку вывез ковры и гири? – задал последний интересующий его вопрос Фролов.

– Я что, похож на Рокфеллера? – удивился Хлыстов. – Ковры я отвез в наш штаб молодежной самообороны, ну а гири – к себе домой.

Фролов, к своей радости, увидел на лице Обносова багровые пятна негодования. Кузьма Сергеевич с трудом сдерживался, чтобы не растерзать Хлыста, который создавал ему огромные проблемы. Его даже прошиб пот.