Онлайн книга «Народная диверсия»
|
– Подожди, Володя, я тебе не говорил... Ведь у нас в лесу, вишь ты, избушка есть. – Какая избушка? – А такая! Деревянная. Тут недалеко, километра три будет. Мой отец ее поставил, давно, сто лет назад. Тогда еще дичь в лесу была, мой отец и брат охотиться ходили. И другие мужики, кто охотился, все в той избушке останавливались... Я тебе покажу, где она стоит, там и жить можно: и печка есть, и лежанка, и погребок... – Так чего лучше?! А можно мне какой-никакой запасец еды туда собрать? – Спрашиваешь! Татьяна тебе и хлеба напечет, и сала даст, и яиц. Спустишь в подпол, там прохладно, не пропадет... Только вот мыши могут наведаться. Ну, ничего, я тебе чугунок с крышкой дам, мыши в него не пролезут. – Тогда так, Арсений Матвеевич: я сейчас запас еды возьму и вроде как уеду от вас. Вы у меня в машине будете сидеть, дорогу к избушке покажете. Потом я в лесу останусь, а вы окольными путями домой вернетесь, вроде как и не ходили никуда. – Это мы можем! – Вот. А ночью, если ваша помощь понадобится, я вам в окно стукну. Вы в какой комнате спите? – Сейчас, вишь ты, жарко, так я на веранде сплю... Только это... Собака лаять будет, как только ты к дому подойдешь. – Ничего, с собакой я как-нибудь договорюсь. Найдется у вас ненужный мосол? Арсений Матвеевич выловил из кастрюли со щами добрый мосол и отдал Володе. Они вместе вышли на крыльцо и подошли к будке, где сидел на цепи пес Угорцевых – Дружок, смесь овчарки с дворнягой. Несмотря на свое прозвище, пес был вовсе не дружелюбным: он тут же начал лаять на Володю и рваться с цепи. – Вишь ты, какой охранник! – похвалил пса хозяин. – Молодец, Дружок, так держать! Пес сразу сообразил, что его поощряют, и залаял на Володю еще громче. Тот протянул ему мосол. Из калитки, что вела в огород, вышла Татьяна Семеновна. – А я то думаю, на кого это наш Дружок лает? Рада, Володя, что вернулся к нам. Я сейчас на стол накрою... – Спасибо, Татьяна Семеновна, не надо, я дома обедал... Дружок! Ну, иди ко мне. Иди, приятель, я – не враг. Вот смотри, я твоего хозяина за руку беру... Володя взял Арсения Матвеевича за руку, потом обнял его за плечи. Арсений Матвеевич улыбнулся и погладил гостя по руке. Пес перестал лаять. Он внимательно следил глазами за мужчинами и соображал, что ему делать. Вроде этот чужак и ничего себе, хозяина вон гладит, а тот и не возражает. И мосол у него в руке так аппетитно выглядит, прямо слюни текут... Володя сел перед псом на корточки и положил угощение в чашку Дружка. Тот тут же забрал мосол и утащил к себе за будку в укромное местечко, зарыл его в землю и вернулся к мужчинам. Так-то оно надежнее будет, а то вдруг этот чужак передумает и заберет мосол обратно. Вон на нем сколько мяса! Володя засмеялся и протянул руку к псу. Тот зарычал. Что вкусненьким угостил, спасибо, конечно, а руки свои держи при себе, я тебе не приятель! Еще неизвестно, что ты за тип... – Ничего, привыкнет, – сказал Володя и встал с корточек. – Ну, что, Арсений Матвеевич, едем? – Сейчас, только провизию возьмем. Да и дробовик с укромного местечка достать надо... Старик ушел в дом и вскоре вернулся с какими-то мешками и свертками. – Здесь – жрачка, а здесь – посуда. Тут вот еще тебе лежак старенький, подушка... – Да зачем, Арсений Матвеевич? – Сгодится... Все, можно отправляться. Они ехали по лесу по такой дороге, что едва виднелась в траве среди деревьев и кустов. Если бы не Арсений Матвеевич, Володя ни за что не рискнул бы ехать по ней: дорога – не дорога, тропа – не тропа... Запросто можно застрять в каком-нибудь валежнике или густых зарослях кустов. Но хуторянин обещал провести Володю к избушке таким путем, что не всякий человеческий глаз найдет. Вот и Володино временное жилье. Из старых почерневших бревен, с соломенной крышей. Интересно, кто сюда насыпал солому в последний раз и когда это было? Она уже превратилась в труху. Оконце маленькое, зато со стеклом. Дверь из покосившихся черных досок на заржавевших петлях. Мужчины поднялись на крохотное, в две ступеньки крыльцо. – Вот тебе твои хоромы! – Арсений Матвеевич широким жестом обвел комнату и положил на деревянную лежанку мешки. – Располагайся. Печка работает, я года два назад сам ее чистил... Растопить-то сумеешь? – Соображу как-нибудь... Только зачем она мне? Жарко ведь. Володя прошелся по комнате, где царил полумрак, и сел на широкую деревянную скамью возле стола. – Да, это, конечно, не «Гранд-Отель», но ничего, жить можно. – Удобства – во дворе, под каждым кустом, выбирай любой. А помыться захочешь – приходи к нам, я тебе баньку натоплю. Уж попаримся! Володя достал из кармана купленный сегодня мобильник и протянул Арсению Матвеевичу. – Это что? – спросил тот подозрительно. – Телефон. – Я же не умею всем ентим пользоваться. – Здесь нет ничего сложного, я вас научу. Вот смотрите... Через десять минут ликбеза Угорцев старший мог более или менее прилично обращаться с мобильником. – Главное, не забывайте время от времени ставить его на зарядку, – напомнил Володя. – А, это я помню, помню. Вот здесь, в верхнем углу три полосочки... – Да. И Татьяну Семеновну научите им пользоваться. А то мало ли... Арсений Матвеевич бережно положил в карман старых брюк красивую игрушку и посмотрел на Володю вопросительно: – Ну, что, будем прощаться, ешкина вошь? – Будем. Я вас немного провожу, заодно огляжу окрестность, чтобы ориентироваться. Мужчины вышли из домика. – Вон там, в той стороне – Дубровино. Хутор – вон там, если напрямую через лес чапать, а вон в ту сторону – километров пять будет, там еще одна дорога в город, через деревню Песочную. – Что, прямо так и называется – Песочная? – Так и называется, родимая. Там земля – сплошной песчаник, и грибы растут – одни песочники... Токмо лично я не любитель до них, невкусные они. Мы с Татьяной Семенной все больше подосиновики да лисички собираем... – М м! Лисички я тоже люблю. Они шли некоторое время по лесу, потом Володя остановился. – Дальше я не пойду, скоро ваш хутор покажется. Не надо, чтобы нас кто-то случайно увидел. Если все получится, как я думаю, то я сегодня буду ночевать у вас. – Тогда я баньку натоплю. – Я не против. Проводив Арсения Матвеевича, Володя вернулся в избушку и стал готовиться к ночной диверсии... * * * Всем известно, что летом дни долгие. Уже десять часов вечера, а все еще светло. И тепло. Нет дневной жары, хотя настоящей прохлады тоже нет: за день солнце так нагревает землю, что та еще долго отдает свое тепло ночному воздуху. |