Книга Штрафной удар, страница 13 – Фридрих Незнанский

А если и с Кандолини все разрушится? Пока итальянцу с Брюкнером дело иметь выгодно. Кандолини — фигура слишком заметная, его и так постоянно обвиняют то в связях с коммунистами, то в контактах с международной мафией, и ему совершенно ни к чему афишировать деловые контакты с мафией украинской. А титан при этом хитрый итальянец не желает закупать в США — там дорого. Брюкнер же, создав на территории бывшей ГДР совместное немецко-украинское предприятие, особого внимания к себе не привлек и не привлечет. Украинцы, а именно Бондаренко, поставляют титан, из которого должны, по идее, изготавливаться детали всяких там спортивных тренажеров, Брюкнер же этот титан отгружает на «Фиат». Но титан начинают уже активно добывать в России, и если Кандолини удастся подписать выгодный контракт там, а с русскими он повязан еще с коммунистических времен, то и на этом фронте Брюкнер останется не у дел.

Чертов Vater! Так не вовремя, так некстати. Нельзя допустить, чтобы это стало началом конца. Нельзя.

Брюкнер позвонил Бондаренко:

— Нужна услуга. Твой брат-мафиози в Америке, он может устроить наблюдение за одним человеком?

— Ну?

— Рауль Риверо, гражданин Бразилии, прямо сейчас он плавает на частной яхте где-то около Майами. Мне нужно знать о каждом его шаге в Штатах, каждый контакт. И сведения нужны не в виде недельных отчетов, а каждые три часа.

— И?

— Что — и?

— Когда и как его надо мочить?

— Я… Я подумаю.

13 февраля (продолжение)

Доктор Лопаткин курил сигару, с удовольствием обкуривая все вокруг. Он делал все по правилам: отрезал кончик чуть наискось, прикуривал щепкой, а не зажигалкой, медленно вращая сигару, и курил, не затягиваясь. Доктор Лопаткин упивался процессом.

Запах, надо сознаться, был малопереносим. Денис мужественно сделал благостное выражение лица, втянул воздух и заметил с непередаваемой грустью:

— Я как раз недавно бросил…

Это было абсолютной ложью: Денис не курил ничего и никогда, но шаг оказался безошибочный, курцы сигар — особая каста, и своих они привечают. Кроме того, Денис обратил внимание среди прочих фотографий на стене кабинета на одну, где был изображен Рябов на тренерской скамейке с сигарой же в зубах.

— Кстати, помнится, Виктор Афанасьевич, царство ему небесное, тоже сигарами баловался.

— Вы были с ним знакомы? — спросил Лопаткин.

— Немного. Мы встречались однажды, и он… мне понравился, хотя мне показалось… он кое-что недоговаривал.

— Рябов вообще был большой хитрец, — грустно сказал Лопаткин. — Его тут всем будет здорово не хватать.

— Даже Овсянникову? — поинтересовался Денис. — Он же перестал его на поле выпускать с появлением Комарова. Мне кажется, молодой футболист должен почувствовать себя теперь свободней.

— Петя сам виноват, — сказал Лопаткин. — Мнительный очень.

— Вы об Овсянникове?

— Да.

— Расскажите, что имеется в виду.

— Видите ли… — Лопаткин глянул на Дениса исподлобья. — Простите, но, если вы не курите, может быть, мне тоже потушить?

— Ну что вы, что вы! Я просто наслаждаюсь запахом, умоляю, не лишайте меня такого удовольствия! — заверил Денис.

— А, ну как хотите! — расцвел доктор. — Так вот об Овсянникове. Однажды он вспомнил, что у него больной голеностоп. Мы все обследовали вдоль и поперек. Парень оказался здоров как лошадь. Но мнительный, как женщина бальзаковского возраста. И хитрец Рябов нашел выход. С овсянниковским голеностопом он поступал так. После очередной жалобы футболиста он его приводил ко мне. Овсянникова укладывали на стол лицом вниз, обматывали «больную» ногу влажным полотенцем. После этого я на глазах у него набирал в шприц обезболивающее, заходил сзади и содержимое шприца вкатывал в полотенце, а ногу колол припасенной заранее иголкой.

— Помогало?

— А то, — похвастался Лопаткин, выдыхая Денису в лицу облачко вонючего дыма. — Вылеченный Петя скакал как кенгуру.

Сейчас меня стошнит, подумал Денис, надо говорить скорее, отвлекаться…

— Вы сказали, что Овсянников сам виноват в том, что, как это говорится… был лишен игровой практики? — Денис даже удивился: откуда-то в голове всплыл этот спортивный штамп.

— Совершенно верно. Они сперва выходили оба в основе, причем именно Овсянников играл нападающего, а Комаров был под ним. Но Овсянников закомплексовал, перестал забивать, а Комаров, напротив, регулярно добивал за него. Так и вышло. Овсянников стал придумывать объективные причины своей неудачной игры… Жаль. Футболист он способный, я ведь тоже кое-что повидал на своем веку, уже почти двадцать лет лечу футболистов. Так вот, играть может, но он психологически нестабилен прежде всего. Особенно в сравнении с Комаром. Рябов ему много шансов давал, но в конце концов посадил на банку.

— На банку? — переспросил Денис.

Лопаткин внимательно посмотрел на Дениса:

— Ну да. Потому что все-таки Рябов ведь отвечал за результат всей команды, а не за то, наберет форму конкретный футболист Овсянников или нет. Ну и к тому же случилась эта глупая история с головой.

— Что за история?

— А Овсянников отказался головой играть.

Денис хотел было сказать: а разве в футболе это разрешается, но сообразил, что совсем уж тогда продемонстрирует свое невежество.

— Умер один английский футболист, — продолжал доктор Лопаткин. — Был такой Джефф Эстл, он играл в футбол лет тридцать назад. И медики официально признали, что смерть произошла от болезни мозга, вызванной постоянными ударами головой по мячу. Причем патологоанатом заявил, что повреждения мозга у Эстла напоминали те, от которых страдают боксеры. А вдова покойного футболиста вспомнила, как муж говорил ей, что бить головой по мячу, особенно намокшему, было все равно что влепиться со всего маху в кожаный чемодан, полный кирпичей. В Англии поднялся большой скандал. Профсоюз футболистов заявил, что все игроки должны быть предупреждены о том, что удары головой по мячу могут повредить их здоровью… Ну и так далее… Все как-то забыли, что, когда играл Джефф Эстл, мячи были совсем другие, нежели сейчас. Ну да неважно. У нас это было воспринято как курьез, не более. Но только не Овсянниковым. И вот, представьте, в очередном матче… Слушайте, да у нас же запись этого матча наверняка есть! — обрадовался Лопаткин. — Потерпите немного, я найду, оно того стоит. — И доктор вышел из кабинета.

Денис воспользовался паузой и немедленно позвонил Грязнову-старшему:

— Дядя Слава, что такое банка?

— Чего?! Ты чем занимаешься?

— Дядя Слава, скорее, у меня нет времени! Речь идет о футболе! Что такое банка?!

— А! Скамейка запасных.

Лопаткин вернулся с видеокассетой и воткнул ее в магнитофон. Немного покрутил запись матча взад-вперед и нашел то, что искал.