Книга Штрафной удар, страница 48 – Фридрих Незнанский

Денис подумал: не все так однозначно, у каждой из сторон свои претензии, и, скорей всего, прав был Турецкий, когда предположил, что правы в этом конфликте все.

— Потом я, правда, узнал, — продолжал Вячеслав, — что было предложение от «Олимпии». Кажется, двадцать миллионов марок предлагали. Это не пятнадцать миллионов евро, но все же… Но то ведь было в прошлом сезоне, и Рыбак, разумеется, отказался. Кто знает, как бы он сегодня поступил.

По расширившимся глазам Люси Денис понял, что для нее это новость. Он-то это знал от Рыбака и помнил, что, по словам президента «Буревестника», больше никто не был в курсе предлагавшейся немцами сделки. Оказывается, утечка все же случилась.

— А можно поинтересоваться, — небрежно спросил Денис, — откуда у вас такие сведения?

— Есть источники. Я все же футбольный агент.

— Вот об этом я хотел узнать подробнее, Слава. Какое конкретно участие вы приняли в предстоящем трудоустройстве брата?

— Я разослал в европейские клубы, которые нас интересовали, пресс-релиз, в котором была изложена сложившаяся ситуация. И предложил вступить в переговоры с нами либо с руководством «Буревестника» — пусть выкупают этот чертов контракт, в конце концов, пусть сделают Рыбаку предложение, от которого он не сможет отказаться! Честно говоря, в какой-то момент мы готовы были пойти на то, чтобы Антона отдали в другую команду, хотя бы на правах аренды… правда, я возражал, это скорее была его инициатива.

— Что значит — на правах аренды?

— Вы, похоже, не очень-то осведомлены в футбольных делах, — прищурился Вячеслав.

— Видите ли, — любезно отреагировал Денис, — у меня не специализированное детективное агентство, помимо пропавших футболистов мы занимаемся и людьми иных профессий. Как это ни странно.

Люся хмыкнула. Вячеслав кинул на нее косой взгляд и продолжил:

— Ладно, какое мне дело. На правах аренды — означает, что, даже играя, допустим, в мадридском «Реале» или еще какой испанской команде, он по-прежнему будет принадлежать «Буревестнику».

— Принадлежит, продается, покупается… Чем больше я этим занимаюсь, — сказал Денис, — тем больше не верю в то, что происходит. Оказывается, спортсмены у нас — крепостные. Что за дикость?!

— Вот именно. Может, лучше вам не вникать дальше, чтобы не расстраиваться еще больше?

— Вы очень великодушны, но я, пожалуй, еще потерплю, помучаюсь.

— Дело ваше.

— Насчет испанцев, — сказал Денис, все еще держа в голове недавний газетный розыгрыш, — вы это серьезно?

— Да нет, к сожалению. Так, гипотетически. Просто на Испанию у меня лично большие надежды были. Антона там быстро заметили и много о нем писали. Но ни в какое предложение это так и не вылилось. Уж не знаю, в чем тут дело, то ли Рыбака так испугались, то ли по общей традиции. Наших ведь последние годы очень неохотно покупают, говорят, что с ними возни много — адаптация русских спортсменов на Западе — это тема отдельной диссертации. Ждет своих исследователей. Не хотите заняться? — снова подначил Дениса Комаров-старший.

— Рассказывайте дальше.

— В тот же день, когда я послал факс Рыбаку и позвонил в «Футбол сегодня», за нами стали следить. Очень назойливо.

— В чем это выражалось?

— За мной и за братом постоянно ходили какие-то люди.

— Можете их описать?

— Не могу. Бесцветные какие-то, на бандитов наших не похожи.

— Почему они должны быть похожи на бандитов? Были и такие?

— Были, я заметил. Еще в конце сезона к Антошке подкатывали какие-то «братки», за жизнь трепались. «Чисто», «конкретно» и все такое.

Денис достал фотографии Раптора и двух его друзей:

— Узнаёте кого-нибудь?

— Один — это водитель Рябова, не помню, как его зовут. Остальных не помню, может, они, может, и нет. Вот… Мы переехали на другую квартиру, так, на всякий случай. Люся вот тоже переехала. В «Буревестнике» болтали, что она с Антошкой спит, ну, а он ее просто домой иногда подвозил, так мы и познакомились. А нашим околофутбольным людишкам только дай языками почесать…

— Только не надо из него святого делать, — вставила Люся.

— Никто и не собирается. Он нормальный мужик, хотя и мальчишка еще, со всеми вытекающими отсюда рефлексами и желаниями. Так о чем это я?

— О том, что вы переехали.

— Да. Было как-то неуютно. И я снял неприметную квартиру почти в центре. Я и сейчас там живу… Поменяли машины — на всякий случай, номера мобильных телефонов. Но Антону же нужно было где-то тренироваться, и мы договорились с «Салютом», конфиденциально. Катанян сразу вник в ситуацию и безо всяких проблем и условий пустил нас к себе. Спустя несколько дней, вечером тринадцатого февраля, я поехал к одному знакомому посоветоваться. Возвращаюсь часов в десять вечера, Антона дома нет.

— К кому конкретно вы ездили?

— Его фамилия Власюк. Мы раньше вместе работали.

— Хорошо, о нем потом поговорим. Итак, вы вернулись — Антона нет.

— Его вещей — тренировочной формы, бутс, кроссовок — ничего нет! На столе записка. Вот она. — Вячеслав вынул из бумажника квадратик бумаги, на котором было размашисто написано: «Славка, я поживу пока у друзей. Так будет безопасней для нас обоих. Наш уговор в силе».

— Это его почерк? — спросил Денис.

— Безусловно.

— О каком уговоре идет речь?

— Сейчас объясню. Я бросился к Катаняну. Катанян ничего не знает. В «Салюте» говорят: мол, уехал парень после тренировки, и все. Не возвращался. Я смотрю, а «ниссан» Антошкин возле стадиона припаркован. Потрогал капот — холодный. Что делать? Послонялся я там, вдруг подходит ко мне один тип, говорит с такой мерзкой улыбочкой: «Я видел, как вашего брата увозили».

— Пингвин? — сказал Денис.

— Что? Какой пингвин?

— Он был одет пингвином?

— Каким еще пингвином?! Нормально был одет. Сказал, Жора его зовут. Но тут у меня нервы сдали, я же вижу — врет, просто денег хочет, ну и я по роже ему заехал, не сдержался.

— Он не врет, — сказал Денис. — Он действительно это видел. Только это нам не поможет.

— Жаль, — безо всяких эмоций на этот раз отреагировал Вячеслав. — Мне остается только надеяться, что у Антона есть настоящие друзья и поклонники, которые в состоянии поддержать его в такой затруднительной ситуации. И что он у них сейчас и находится. Единственно, что я мог сделать, предвидя нечто подобное, я попросил в свое время не подписывать никаких бумаг без моего участия. Надеюсь, он так и поступит, надеюсь, об этом написал в записке.

— Вам не знаком человек по имени Сергей Сергеевич Порфирьев?

— Не помню такого.

— Но вы знаете лично этих друзей и поклонников своего брата?