Книга Конец фильма, страница 76 – Фридрих Незнанский

— Мы вас еще вызовем. — Следователь накинул на плечи пиджак. — Советую никуда не уезжать из Москвы.

— Посмотрим еще, кто кого куда вызовет.

И Седой поставил под протоколом размашистую закорюку.

«Нет, его нужно ловить на чем-то существенном, — подумал Денис. — В любом другом случае он выкрутится, как Штирлиц».

С Самохиным он столкнулся у входа в «Глорию». Тот был насуплен и деловит.

— Последняя информация. По пистолету. В Петрова в госпитале стреляли из него. По милицейской форме — волокна материи совпадают.

— Все складывается, что ли? — спросил самого себя Грязнов.

— Щербак привел девку Корецкого.

— Ничего девка?

— Обдолбанная вусмерть. А что Седой?

— Знаешь, кажется, это не наш случай.

— Кажется?

— Ощущение у меня такое…

— Ну ладно. Идите к девке, а я дальше по списку пробегусь. — И Самохин запрыгнул в свою «десятку».

Она ничего не соображала. Смотрела сквозь Грязнова и глупо улыбалась, кривя сухие, потрескавшиеся губы.

Денис задрал рукава ее свитера. На сгибах локтей места живого не осталось — все в синяках от уколов.

— Не лапай меня, козел! — с минутным запозданием, когда Грязнов уже сел за свой стол, возмутилась девица.

— Ты разговаривать нормально сможешь?

Она молчала, заторможенно рассматривая свои тонкие руки, будто видела их впервые.

— Фамилия, имя, отчество? — Денис занес ручку над бумагой.

— Смогу…

— Год рождения…

— Засядько Варвара, кажется… Егоровна…

— Давно на игле?

— Восемьдесят третий…

— Значит, несовершеннолетняя еще? Ну и чем кумаришься?

— Второй год…

— Что у тебя с Корецким, какие отношения?

— Начинала с травки, а теперь герочку… Ты ваще кто, такой любопытный?

— Корецкий был твоим любовником?

— Кто?

— Так, все ясно с тобой… — Грязнов швырнул ручку на стол.

Девчонка захихикала.

Ближе к обеду позвонил Крамской: мол, есть разговор. Договорились о встрече в столовой прокуратуры. Денис прибыл точно в срок, голодный, как пиранья. Они двинулись вдоль прилавка, наполняя свои подносы далеко не изысканными общепитовскими блюдами.

— И как это у тебя получилось? — Крамской придирчиво выбирал стакан с компотом, в каком налито больше. — Как бы между прочим взял да и три дела раскрыл.

— Случайно, — пожал плечами Денис.

— Не верю в случайности. Жаль только, два трупа. Петров, Корецкий — их бы раскрутить…

— Вам что? — спросила раздатчица.

— Два трупа… Тьфу! Два супа!

— Я не буду.

— Тогда один, гороховый. За Некрасову отдельное спасибо, я ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк… — Крамской дружелюбно посмотрел на Дениса. — А ведь я тебя всерьез посадить хотел. Теперь уж можешь сказать, бояться нечего. Деньги у Белоусова брал?

— Нет.

— Представляете, человеку предлагали триста тысяч долларов, а он не взял, — обратился Крамской к кассирше.

— С вас тридцать семь пятьдесят.

Крамской выложил на блюдечко три десятки, начал шарить по карманам, но, кроме рубля с мелочью, ничего не обнаружил.

— Вот мне бы кто триста штук баксов предложил! Денис, просьба: шесть рублей до получки.

Они сели за самый дальний столик, в уголке. У Дениса вдруг напрочь пропал аппетит.

— А что касается того номера на бумажке… — Крамской интеллигентно отломил кусочек хлеба.

— Какого?

— Который ты у Лидского нашел.

— А… «М665»…

— Да. — Крамской начал жадно уплетать биточки и говорил с наполненным ртом. — Знаешь, на что похоже? На номер информатора.

— Я тоже об этом подумал… А никак это нельзя выяснить?

— Ты бы с операми через дядьку своего проконсультировался на эту тему. У них наверняка список есть, куда они своих стукачей заносят.

— Я думал, может, у вас как-то по-другому?

— Да все то же самое.

— Нет. Номер слишком сложный, такой трудно запомнить.

— У Эдика знаешь какая память была! Царствие ему… — Крамской залпом выпил компот и потупился. — Ну а что у тебя?

— Да что? Корецкий погиб, а все ниточки сходятся на нем… Вот только на «Мосфильме» его в тот день не было… Хотите еще котлету?

— Можно! — Крамской притянул тарелку Грязнова к себе. — Как думаешь, Некрасова эта на суде в несознанку не пойдет?

— А вы обыск в ее квартире делали?

— Да что там искать?..

Дверь открыли ключом.

В квартиру сначала вошли несколько оперативников во главе с Крамским, затем ввели понятых, и только за ними в дверном проеме появился Грязнов.

Крохотная, бедно обставленная квартирка. Не в таких живут миллионеры.

— Пожалуйста, ничего не трогайте, — попросил Денис. — Я знаю, где искать.

Он вошел на кухню, выдвинул ящик стола и приподнял лоток, в котором хранились столовые приборы. На дне ящика лежала тонкая школьная тетрадь.

Грязнов быстро пролистал пожелтевшие от времени страницы и, ткнув пальцем в строку, показал Крамскому.

— Корецкий Вениамин Валентинович, служба безопасности, — вслух прочитал тот.

День растягивался, превращаясь в бесконечность.

Крамской с Грязновым вернулись в прокуратуру. Столовая уже закрылась, но как раз в этот момент у Дениса громко заурчало в животе.

— У меня тут печенье где-то… — Услышав это урчание, Крамской включил электрический чайник и полез в сейф.

Денис чувствовал себя в этом кабинете легко и свободно, будто дух Эдуарда Николаевича Лидского витал где-то рядом и неслышно поддерживал его.

Грязнов вытянул из вороха набросанных на столе бумаг испещренный мелким почерком лист и положил его рядом с раскрытой школьной тетрадью.

— Ну ты же просматривал здесь все десять раз! — возмутился Крамской. Это же один и тот же список! Вот черным по белому, «Корецкий Вениамин Валентинович»!

— Да не заметил я Корецкого! А Зяблика заметил! Еще подумал тогда, что за фамилия дурацкая! Вот он, Зяблик Павел Алексеевич, заместитель по маркетингу.

— Теперь все сходится! — воскликнул Крамской. — Вот как Лидский вышел на Корецкого, вот как он его вычислил!

— А как он его вычислил? Почему Зяблик? Почему не Захаров? Не Яновская?