Книга Тот, кто знает. Том 1. Опасные вопросы, страница 66 – Александра Маринина

- Нет, дорогая, не буду.

- Почему?

- Потому что это не мои идеи, не мои слова, не мои чувства. Это не я придумала. Я не могу работать с материалом, который идет не из моей головы и не из моего сердца. Ты понимаешь? Я могу писать только авторский сценарий, а не экранизацию.

- Ты дура! - внезапно взорвалась Люся. - Ты непроходимая дура! Тебе в руки дают такой материал, причем дают бесплатно, просто так, дарят! Неужели ты настолько тупа и бездарна, что не можешь из такого богатейшего материала сделать приличный сценарий? Ты никогда не напишешь сама ничего толкового, неужели ты до сих пор этого не поняла? У тебя нет и не будет никогда собственных мыслей и чувств, из которых можно сделать хорошее кино, так пользуйся хотя бы тем, что создают другие!

Наташа долго готовилась к этому разговору, и после вчерашних объяснений Вадима о совмещении несовместимых целей придумала, как и что скажет сестре. Она решила, что не будет давать никаких оценок Люсиным романам, а просто сошлется на то, что не может делать экранизацию, потому что не в состоянии правильно понять и донести до зрителя те мысли, которые не она сама продумала и прочувствовала. И Люсе не обидно, и сама Наташа при такой постановке вопроса не выглядит человеком, не способным понять высокое творчество. Теперь же вся ее разумная и приправленная добротой и деликатностью стратегия полетела в тартарары. Она больше не может это слушать, она больше не хочет терпеть Люсино безмерное самомнение, она больше не считает возможным делать вид, что все нормально. Всему есть предел, и сестринской любви тоже.

- Не смей называть меня дурой, - ровным голосом ответила Наташа, вполне владея собой и с удивлением ощущая неизвестно откуда взявшееся хладнокровие. - И не смей называть меня тупой и бездарной. Тебе никто не давал права оценивать мои способности. Именно поэтому я не оцениваю качество твоих произведений. Но если ты считаешь, что один человек вправе оценивать другого, то я скажу тебе все, что думаю о твоих графоманских писульках. Так как, Люсенька? У тебя два варианта: либо ты берешь свои слова назад и извиняешься передо мной, здесь же и сейчас же, либо ты услышишь мнение профессионального критика о своих романах и повестях. Выбор за тобой.

Она слышала слова, которые произносила какая-то другая женщина, сидящая в этой же кухне, женщина в таких же дешевых индийских джинсах за двадцать четыре рубля, купленных лет десять назад, с такими же, как у Наташи, рыжекаштановыми коротко остриженными волосами, с таким же голосом и таким же лицом, но все равно это была не настоящая Наташа. Настоящая Наташа сейчас сжалась до размеров собственного кулачка, в котором притаилась частичка Вадима, дающая ей силу переступить через привычное отношение к сестре, разорвать порочное сочетание любви, сочувствия, понимания и жалости и вырваться наконец на свободу.

Люся долго и с интересом разглядывала младшую сестру. Постепенно выражение любопытства, смешанного с недоумением, уступило место холодной ярости.

- Где мои рукописи? - сухо спросила она.

- Сейчас принесу.

Наташа ушла к себе, вернулась со стопкой папок и с грохотом бросила их на кухонный стол Бэллы Львовны. Люся бережно собрала папки и молча ушла в комнату.

В тот же вечер Наташе позвонил знакомый режиссер с телевидения.

- Наталья, есть классная халява. Гостелерадио заказало цикл из пяти документальных фильмов о проблемах несовершеннолетних. Школы, ПТУ, комсомольские инициативы, тимуровцы там всякие, детская безнадзорность, неблагополучные семьи, малолетние преступники и все такое. Я первым делом о тебе подумал, ты же у нас такие душераздирающие тексты сочиняешь.

- А какой формат? - сразу поинтересовалась она.

- Двадцать минут. Пять по двадцать - сто минут, сорок процентов максимум - живые интервью, остальные шестьдесят минут, если не больше - авторский текст. Как тебе, а? И деньги серьезные, заказ с самого верха пришел, в ЦК решили вплотную заняться нашей молодежью.

Предложение было соблазнительным. И работа большая, и гонорар приличный, а то в последнее время Наташе доставались все больше крошечные документальные фильмы "о родных просторах" или передовом опыте на производстве, которые показывали в кинотеатрах перед художественными фильмами и которые вызывали у зрителей, жаждущих посмотреть "Фитиль", кислую мину и стоны разочарования. Но вот как быть с собственными планами на личную жизнь? Коль мама все равно уезжает с Люсей, а до 15 августа есть еще две недели, Наташа собиралась взять детей и вместе с Вадимом уехать в Западную Лицу.

- А какие сроки?

Может быть, проект находится только в стадии подготовки, до написания сценариев дело пока не дошло и она все-таки успеет побыть с мужем, пока у того не начнется "первая задача".

- Сроки… - режиссер замялся, и Наташа поняла, что со сроками какие-то проблемы. - В общем, как говорится, срок - вчера.

- Почему так? - насторожилась она. - Вы что, давно занимаетесь этим проектом?

- Давно, - признался режиссер. - Нас сценарист подвел. Да ты его знаешь: Кудряков.

- Кудряков? - пораженно переспросила Наташа. - Он уже лет двадцать как запойный алкоголик. Я думала, он давно не работает.

- Да мы тоже так думали. А тут нам звоночек, мол, привлекайте Кудрякова к работе, он опытный мастер, в прошлом сделал несколько фильмов о подростках. Мы уж и так, и эдак отбрыкивались, но ни в какую, уперлись наверху и все, подавай им Кудрякова. Видно, какой-то его старый дружбан решил своего собутыльника поддержать. Короче, он написал пять страниц и ушел в запой. План горит, с трудом продление срока выбили, теперь на тебя вся надежда. Ты у нас девушка ответственная и непьющая. Наталья, выручай, а то нам всем головы поотрывают, и мне в первую очередь.

- Мне нужно с мужем поговорить, перезвони мне через полчасика.

- Лады, - обрадовался режиссер.

Вадим отнесся к ее сообщению без энтузиазма.

- Ты же хотела со мной ехать. И пропуск у тебя как раз готов.

- Вадичек, это моя работа. Если я не буду работать, я потеряю квалификацию. Если я откажусь от такого предложения, мне вообще больше никогда ничего не предложат, потому что все будут знать, что я в первую очередь думаю о муже и поступаю, как ему удобно. Никакая киностудия не захочет оказаться зависимой от мужа сценаристки.

- Ну и пусть, - упрямо мотнул головой Вадим. - Пусть тебе ничего не предлагают. Можешь вообще не работать, моей зарплаты хватит, чтобы содержать тебя и детей. Я предпочел бы, чтобы ты взяла мальчиков и сидела с ними дома, в Лице.

- Ты что, - засмеялась она, - меня же в тюрьму посадят за тунеядство. В нашей стране нельзя работать женой и матерью, если у тебя всего двое детей. А что я буду делать в Западной Лице со своим образованием?

- Можешь работать в Доме Офицеров, руководить самодеятельным театром, вечера всякие устраивать, концерты, кинолекторий организовать.