Онлайн книга «Вне себя»
|
На веранду вышел Михаил, неся двумя руками сверкающий начищенной медью самовар. – Чаёк поспел. – Я кисельку, – отказался Саблин. Прохор понял, что, если откажется и он, хозяин обидится, и подвинул к самовару кружку. * * * До вечера они с Данимиром отдыхали, обошли окрестности села в том месте, где стояла усадьба Михаила Шулепова, и Прохор наконец посвятил Саблина в тайны «перехода души в соседние измерения». – Помни главное, – закончил он, удовлетворённый тем вниманием, с каким Данимир прислушивался к его словам. – Алгоритм перехода передаётся элементарно, достаточно уметь концентрировать внимание и входить в трансовое состояние. – Это часть боевых практик, – отмахнулся Саблин, – нет ничего проще. – Начинаешь с представления геометрических фигур, входящих в композицию эргиона, создаёшь число-формо-семантическую структуру… – Не повторяйся, я уже понял. Что главное? – Надо научиться делать это очень быстро, как говорится – «пакетом», импульсом. Во-первых, это общее условие перехода. Во-вторых, чтобы достичь определённой числоформной композиции, соответствующей нужной числореальности, надо уметь «перелистывать» слои «матрёшки» со скоростью… – Пулемёта! – Не ехидничай, именно так, и даже быстрее. Повторим ещё раз? Саблин подхватился со стула, – он сидел рядом с кроватью в комнате Прохора, на которой лежал сам Прохор, – походил под его взглядом туда-сюда, сел совершенно спокойный. – Я всё помню, но повторю. Процесс формирования перехода состоит из пяти фаз. Первая: организация события на доречевом уровне. – Воля. – Фаза два: уровень мыслеформы. – Воля – мысль. – Третья фаза: уровень ментального моделирования. – Абстрактно-символический. – Четвёртая фаза: образно-символический синтез, связь цифр и форм. И пятая – выход сознания в состояние потока, проникающего в суть формы. – Садитесь, студент, пять. По сути, это комбинация замысел – воля – мысль – объединение – решение. Подробности придётся повторять не раз. И ещё надо научиться не только погружаться в спектр числоформ, но и вовремя возвращаться обратно в тело. Оно, конечно, способно функционировать на рефлексах, но время от времени требует опорожнения от шлаков и пополнения энергоресурсов. – То есть еды и питья. Это я понимаю. Давай попробуем? – Тебе нужен свой эргион, этот я тебе не отдам. – Покажи – как, я сделаю. – Я сам тебе сделаю. Приедешь в следующий раз, он будет готов. Инструмент и материалы я взял на всякий случай. На улице послышался звук подъехавшей автомашины, потом весёлые детские голоса. – Михасевы детки приехали, – поднялся со стула Саблин, глянув на часы, – пошли знакомиться. Уже после вечернего моциона, надышавшись ароматами вечерних трав, они вновь устроились в спаленке Прохора с кружками свежезаваренного чая. – Хочу проверить свои силы, – заявил Данимир. – А ты проконтролируешь. – Надо предупредить Михаила, – вспомнил Прохор. – О чём? – Что я иногда буду глух, слеп и нем. Час, два, а то и больше. – Во время выходов? Да, я ему расскажу… о твоих способностях отключаться от всего мирского. Итак, меняемся местами, теперь ты учитель, а я ученик. – Сядь поудобней, а лучше устройся на кровати. Саблин послушно лёг на кровать поверх покрывала. Прохор пристально смотрел на него, пытаясь вспомнить, что он забыл рассказать Данимиру. Саблин заметил это: – Ты чего смотришь, как боксёр на соперника? – Не получится – не нервничай. – Хочешь сказать: рождённый ползать летать не может? – У меня тоже не с первого раза вышло. Я вообще тогда не понял, что произошло. Хорошо, что мне помогли. – Тот самый «странник по звёздам»? – Кто? – У Джека Лондона есть прекрасный роман «Смирительная рубашка», герой которого научился в тюрьме вылетать из тела и путешествовать по мирам. – Я не путешествую по звёздам. – Ну, я образно выразился. Кто он? Я имею в виду – в реальной жизни? Прохор вспомнил встречу с ДД, как называли все математика Бурлюка, академика РАЕН, первым сформулировавшего законы когнитивной формологии. Они встретились в Москве, на конгрессе математиков, куда пригласили и Прохора, и Дмитрий Дмитриевич сразу понял, чем занимается молодой сотрудник Центра «Осколково». Он и дал первые советы Прохору, позволившие ему осознать впоследствии значение цифр и геометрических форм и стать формонавтом – путешественником по числореальностям. – Он математик, академик… исчез… при странных обстоятельствах. – Убили? – Не знаю, больше я его не встречал. – Поискал бы. – Звонил, сказали, что уехал за рубеж. – Что у тебя за характер? Всё приходится вытаскивать из тебя клещами. Давай эргион. Прохор протянул модуль: – Положи на грудь, накрой ладонью. – Глаза закрывать? – Как хочешь, необязательно. Я закрываю. Саблин поёрзал, устраиваясь поудобней. – Первый шаг – на одну цифру вверх, в десятку. И назад. Правильно? – Десятка – совершенное число, вечный цикл в Едином, символизирует идею абсолютного совершенства… – И числовой завершённости, – закончил Саблин. – Означает небо, абсолютную полноту и возврат к единству на высшем уровне. Я помню. Прохор сел на стул у окна, потягивая чай. Саблин затих, положив ладонь на миниатюрную композицию – один внутри другого, тот внутри следующего и так шесть раз – многогранник эргиона. Он долго смотрел в потолок, не двигаясь, сосредоточенный на своих ощущениях, и вдруг Прохор каким-то шестым чувством угадал, что Данимир ушёл! Он отставил кружку с чаем, подошёл к кровати. Саблин дышал, но очень редко, и сердце у него работало с частотой едва ли не более тридцати ударов в минуту, и глаза глядели перед собой, но ничего не видели. – Не торчи там долго, – пробормотал Прохор. – Испугаешь «родича». Где-то стукнула дверь, послышались голоса Михаила и его милой жены Ани. Дверь стукнула ещё раз, голоса стихли. Донёсся взрыв детского смеха, сменился тишиной. Дети в семье Шулеповых ложились спать не позже одиннадцати часов вечера, наступил этот момент. Прошло пять минут. |