Книга Челюсти, страница 58 – Питер Бенчли

Хупер согласно кивнул в ответ.

— Обычно люди считают длину в тридцать футов пределом для акулы, но эта цифра обманчива. Вот Куинт говорил: если они встретят завтра чудовище длиной в шестьдесят футов, то подумают, что это и есть самая крупная акула. Но представьте себе нечто поразительное — вдруг где-то в океанических глубинах обитают громадины длиной в сотню футов, и это может оказаться правдой.

— Какая чепуха, — сказал Куинт.

— Я не говорю, что так оно и есть, — продолжал Хупер. — Я говорю, что это возможно.

— Все равно чепуха.

— Может быть. А может быть, и нет. Обратите внимание на латинское название этих акул — Carcharodon carcharias, их ближайший предок назывался Carcharodon megalodon и жил приблизительно тридцать — сорок тысяч лет тому назад. Найдены зубы мегалодона. Их длина шесть дюймов. Из этого следует, что ископаемая акула имела длину от восьмидесяти до ста футов. И у нее были точно такие же зубы, какие мы видим у гигантских белых акул в наши дни. Предположим, что обе акулы принадлежат к одному и тому же виду. Какие у нас доказательства, что мегалодоны в самом деле вымерли? И почему? Этим хищникам хватает пищи. Если уж киты не голодают, то и гигантские акулы спокойно прокормятся. Нам никогда не приходилось видеть белых акул длиной в сто футов, но это отнюдь не означает, что их не существует в природе. Гигантским акулам не надо подниматься на поверхность. Они могут найти пищу в морских глубинах. Мертвых акул не выбрасывает на берег, у них нет плавательного пузыря. Попробуйте представить себе, как выглядит стофутовая белая акула? Вы знаете, на что она способна и какой силой обладает?

— Страшно даже подумать, — проговорил Броди.

— Она должна быть размером с паровоз, а пасть набита зубами, похожими на ножи мясника.

— Вы хотите сказать, что наша акула всего лишь детеныш? — Броди почувствовал себя слабым и беззащитным. Такая рыба может проглотить целый катер.

— Нет, это взрослая акула, — сказал Хупер. — Я уверен. Просто акулы, как люди. Один человек вырастает до пяти футов, другой — до семи. Боже, я все бы отдал, лишь бы взглянуть на какого-нибудь большого мегалодона.

— Вы просто сумасшедший, — заметил Броди.

— Нет, это все равно что найти снежного челочка.

— Эй, Хупер, — сказал Куинт, — может, хватит сказок, не пора ли бросать приманку за борт? Я не прочь поймать хоть что-нибудь.

— Конечно, — согласился Хупер. Он вернулся на свое место на корме и принялся выплескивать приманку в воду.

— Думаете, она вернется? — спросил Броди.

— Не знаю, — ответил Куинт. — Никогда не предугадаешь, что выкинут эти твари. — Он достал из кармана блокнот и карандаш. Вытянул левую руку по направлению к берегу. Зажмурил правый глаз и посмотрел по воображаемой линии вдоль указательного пальца, затем нацарапал что-то в блокноте. Потом сдвинул руку на несколько дюймов левее, снова посмотрел и снова что-то записал.

— Определяю наше местонахождение, — сказал Куинт, опережая вопрос полицейского. — Хочу отметить, где находится катер, чтобы завтра прийти на это же место, если акула больше не появится.

Броди бросил взгляд в сторону берега. Даже пристально всматриваясь из-под ладони, он различал лишь едва заметную полоску земли.

— Как вы ориентируетесь?

— По маяку на косе и городской водонапорной башне. Они оказываются под разным углом в зависимости от того, где ты находишься.

— Разве их видно? — Броди напряг зрение, но ничего не мог заметить, кроме бугорка на полоске земли.

— Конечно, видно, и вы бы увидели, если бы провели на море тридцать лет.

— Вы действительно думаете, что акула останется здесь? — усмехнувшись, заметил Хупер.

— Не знаю, — ответил Куинт. — Но мы обнаружили ее именно здесь.

— Ясно, что она никуда не ушла от Эмити, — вставил Броди.

— Конечно, потому что она ухитрялась добывать себе корм, — сказал Хупер. В его голосе не было ни иронии, ни издевки. Однако это замечание резануло Броди по сердцу.

Они прождали еще часа три, но акула так и не вернулась. Течение ослабло, и пленка почти не расползалась.

— Давайте, пожалуй, возвращаться, — предложил Куинт в начале шестого. — Хватит на сегодня, а то терпение может лопнуть.

— Куда, по-вашему, ушла акула? — спросил Броди. Вопрос был задан впустую: он знал, что точного ответа быть не может.

— Куда угодно, — сказал Куинт. — Когда их ищешь, то не находишь поблизости. А вот когда они не нужны, то эти, бестии тут как тут. Попробуй догадайся.

— Так вы считаете, что нам не следует оставаться на ночь и бросать приманку?

— Нет. Я уже говорил: плохо, если пленка расползается на слишком большое расстояние. Мы не взяли с собой никакой еды. И последнее, что немаловажно, — вы не платите мне за круглосуточную работу.

— А если бы я заплатил?

Куинт задумался.

— Нет смысла. Это заманчиво, но мы продежурим ночь впустую. Пленка разойдется далеко, она только запутает нас, и даже если рыба окажется совсем рядом, то мы все равно об этом не узнаем, разве только она нападет на катер. Поэтому я взял бы с вас деньги лишь за ночлег на борту. Однако я не хочу поступать так по двум причинам. Прежде всего, если пленка сильно расползется, она испортит нам завтрашний день. Второе, я предпочитаю, чтобы ночью судно стояло в порту.

— Понятно, — сказал Броди. — Вашей жене, вероятно, тоже будет спокойнее, если вы проведете ночь дома.

— У меня нет жены, — безразлично сказал Куинт.

— О, извините.

— Не за что. Она мне просто не нужна. — Куинт повернулся и поднялся по трапу на ходовой мостик.

Эллен готовила детям ужин, когда в дверь позвонили. Мальчики смотрели телевизор в гостиной.

— Откройте дверь, пожалуйста! — крикнула она им.

Эллен услышала щелчок замка, чьи-то голоса, а спустя минуту увидела Ларри Вогэна — он остановился в дверях кухни. Прошло меньше двух недель с тех пор, как они виделись в последний раз, однако перемена в наружности мэра была такой разительной, что Эллен с удивлением уставилась на него. Как всегда, Вогэн был одет с иголочки — голубой спортивный пиджак с двумя пуговицами и застегнутая доверху рубашка, серые брюки и модные мокасины. Изменилось только лицо. Он резко похудел, у него появились морщины, как у большинства людей, и так не имеющих лишнего веса. Глаза ввалились и стали, как показалось Эллен, светлее обычного — бледно-серыми. Кожа тоже посерела и заметно обвисла на щеках. Он беспрестанно облизывал и без того влажные губы.

Эллен смутилась, когда заметила, что смотрит на него до неприличия долго.

— Привет, Ларри, — сказала она и опустила глаза.