Книга Никто не хотел убивать, страница 39 – Фридрих Незнанский

— А без повода вы не могли мне позвонить? — улыбнулась Катя, рассматривая красиво завязанный узел галстука, которому мог позавидовать любой телеведущий. — Кстати, вы сами учились завязывать галстук? Насколько я знаю мужчин, вы в этом деле сплошные профаны.

— Мужчин… это ваш муж? — моментально отреагировал Плетнев, краешком глаза покосившись на Катю.

— Бывший муж, — как о чем-то совершенно далеком и одновременно постороннем, ответила Катя. — Кстати, а вы… вы женаты?

Плетнев отрицательно качнул головой.

— Что, в разводе?

— Нет. Просто… просто жена моя погибла, и когда мы с Васькой остались одни…

В его голосе прозвучало нечто такое, что заставило Катю более внимательно посмотреть на Плетнева, и она произнесла, виновато вздохнув при этом:

— Простите меня, Антон. Я… я ничего этого не знала.

— Думали, что клеится очередной ухажер? — с грустинкой в глазах усмехнулся Плетнев.

— Можно считать, что так, — как-то очень просто ответила Катя. — А вы, оказывается… Кстати, Васька — это ваш сын?

— Да, сын!

— Это здорово! — совершенно неожиданно выпалила она. — Это очень даже здорово! Кстати, а почему вы с собой его не взяли? Лично мне было бы приятно познакомиться.

Не понимая, что может быть «здорового» и «очень даже здорового» в том, что у сорокалетнего вдовца еще сын на руках, Плетнев пробормотал что-то малоразборчивое, покосился на Катю и уже чуть громче произнес:

— Если вы не против, то у нас все еще впереди. И знакомство, и… К тому же, я действительно хотел бы проконсультироваться с вами по поводу одной, довольно неожиданной смерти от острой сердечной недостаточности.

— Сердечной недостаточности?.. — вопросительно уставившись на Плетнева, уточнила Катя. — Но ято чем могу помочь? Я ведь всего лишь нарколог.

— Вот именно вы и смогли бы мне помочь! Дело в том, что тому человеку было всего лишь двадцать восемь лет и он никогда не был сердечником. Ни-ко-гда! — уже с более жесткими нотками в голосе произнес Плетнев.

— Насколько я могу догадываться, при вскрытии у него был обнаружен алкоголь?

Плетнев утвердительно качнул головой.

— Да. И у меня к вам вопрос, как к специалисту. Могло ли с совершенно здоровым до этого человеком случиться подобное. Трупный доктор сказал…

— Кто-кто? — изумилась Катя.

— Ну-у, патологоанатом, значит. Трупный доктор, по-нашему, — стушевался Плетев. — Так вот он сказал, что у него словно петарда в сердце разорвалась.

— Если выпить литра полтора, — пожала плечиками Катя, — да на неподготовленный организм…

— В том-то и дело, что экспертиза показала минимальное количество алкоголя.

— Даже так? — удивилась Катя. — Впрочем, возможно и такое, если… если он был медикаментозно закодирован от алкогольной зависимости. Кстати, вы не уточняли, он никогда не лечился от этого дела?

Плетнев на это только руками развел.

— В том-то и дело, что он не был алкоголиком. Ни в прошлом, ни в настоящем.

Теперь уже Катя задумалась надолго, видимо, перелопачивая в памяти возможные причины смерти, завязанные на спиртном. Наконец, спросила негромко:

— И вы, насколько я могу догадываться, предполагаете насильственную смерть?

— Да, — кивком подтвердил Плетнев. — Не исключено, что его убили. И у меня к вам вопрос. Он мог быть отравлен? В принципе, это возможно?

— Вы имеете в виду отравление алкоголем?

— Да, алкоголем. Но не отравление в прямом смысле этого слова, а то, что случилось с этим человеком. Словно петарда в сердце разорвалась.

— Да, возможно и такое, — скорбно подтвердила Катя. — Существует около трехсот веществ, которые могут вызвать остановку сердца в сочетании с алкоголем, причем около пятидесяти из них практически невозможно обнаружить даже при вскрытии.

— Даже так?!

— Да, даже так!

— А что значит «практически»?

— Практически — это значит провести специальные тесты. Но и при этом данные будут всего лишь косвенные. К тому же это делается только в тех случаях, когда точно известно, что этот человек был отравлен. Да и то, пожалуй…

— Что, «да и то»? — насторожился Плетнев.

— Если это какой-нибудь олигарх, как их теперь называют, или политик известный.

— М-да — буркнул Плетнев, начиная осознавать, что ему, видимо, никогда не докопаться до истинной причины смерти Савина. Ни олигарх, ни политик — всего лишь подающий надежды ученый, привлеченный Шумиловым к разработке иммуностимулятора «Клюква». Как говорится, не того масштаба птица, однако, несмотря на все это, мужика замочили прямо в лаборатории.

В дверях, которые вели на кухню, с подносом в руках появился официант, а Плетнев, наблюдая, как он пересекает зал, спросил негромко:

— Еще один вопрос, Катюша. — Он впервые за все время назвал ее Катюшей, и ей, кажется, это понравилось.

— Да?

— Как долго может продержаться это вещество в организме, пока не придет во взаимодействие с алкоголем?

— Ну-у, по-разному, — пожала плечиками Катя. — От трех до восьми часов.

Она хотела, видимо, еще что-то добавить, но в этот момент подошел официант, довольно артистично составил с подноса на столик заказанные Плетневым салаты и два куриных бульона, как бы по секрету сообщил, что заказанная пицца еще в духовке, и, пожелав приятного аппетита, столь же артистично удалился.

Чувствовалось, что весь этот изыск предназначен исключительно для Кати, и Плетнев вдруг почувствовал кольнувшее в груди, давно забытое чувство петушиной ревности.

«М-да, этого еще не хватало», — пробормотал он сам про себя, и все-таки не сдержался, чтобы не проводить подчеркнуто прямую спину официанта «напутственным» взглядом.

— Странно, что он еще не спросил, «чаво пить изволите?», — пробурчал Плетнев. — Обычно они…

— Не будь букой, Антон, — улыбнулась Катя и как-то очень мягко и ласкающе нежно положила свою ладошку на его руку. — Этот мальчик наших врачей уже года два обслуживает, как-то уж так повелось, и за этот столик, кстати говоря, никого не посадит, если знает, что должен прийти кто-то из наших. И естественно, что когда он увидел меня с тобой…

Она многозначительно замолчала, и Плетнев вдруг осознал, что ЕГО Катя, о которой он думал, не переставая, все это время, уже называет его на «ты».

Это был праздник души и сердца.

Пока расправлялись с салатами и пили бульон, говорили о чем угодно, но только не о смерти, однако Катя, видимо, понимала, что этот вопрос не отпускает Антона, и когда гордый за своего шеф-повара официант выставил-таки на столик исходящую сногсшибающими запахами пиццу и опять пожелал почетным гостям приятного аппетита, Катя негромко произнесла, отрезая ножом кусочек пиццы: