Книга Продолжение следует, или Воронежские страдания, страница 18 – Фридрих Незнанский

Ход мысли оказался правильным. Справочная не помогла, но дала телефон секретариата приемной Генерального прокурора. И уже там милая женщина, узнав, что звонит и разыскивает своего спасителя человек, которого Александр Борисович еще пятнадцать лет назад вызволил с каторги, избавил от смерти, расчувствовалась и сказала, что Турецкий сейчас работает в частном охранно-розыскном агентстве, и продиктовала номер телефона этой конторы. Объясняя это тем, что Александру Борисовичу в последнее время нередко звонят по старой памяти и разыскивают его «крестники». И добавила, что бывший «важняк» сейчас в полном порядке, в добром здравии, и все в Генеральной прокуратуре очень жалеют, что он категорически не желает к ним возвращаться.

«Значит, есть тому причины», — подумал Георгий Витальевич. Вот как… Два человека, а какая разница! И этот, последний, телефонный разговор, еще раз убедил Корженецкого в том, что шальная поначалу идея обратиться за советом, а может, и помощью к Александру Борисовичу, скорее всего, была подсказана ему свыше. Вот ведь, и не веришь в Бога, так жизнь заставит…

Телефонную трубку взяла какая-то женщина и, задав пару формальных вопросов, тут же передала ее Александру Борисовичу. А дальше Корженецкий словно впал в непонятный самому себе ступор. У него немедленно появилось твердое ощущение, почти уверенность в том, что Турецкий буквально за минуту до его телефонного звонка думал или говорил с кем-то о нем, о Корженецком. И получилось это так.

— Простите, могу ли я переговорить с господином Турецким Александром Борисовичем? — сказал Корженецкий.

— А кто, извините, им интересуется? — вопросом на вопрос ответил приятный женский голос.

— Я говорю с кем-то из сотрудников агентства? — все еще не желал сходу расшифровываться Виталий Георгиевич.

— Естественно, раз вы сюда позвонили, — мягко, словно улыбаясь, ответила женщина. — Представьтесь, пожалуйста. Мой вопрос продиктован тем обстоятельством, что Александр Борисович в настоящий момент очень занят, и я могу решить, насколько срочно ваше дело. Это не моя инициатива, а его настоятельная личная просьба. Итак, я вас слушаю…

— Моя фамилия — Корженецкий. Не уверен, что Александр Борисович сразу вспомнит меня, но я, уверяю вас, благодарен ему по сей день за то, что он для меня сделал в свое время…

— Как вы сказали, ваша фамилия?! — растерянно воскликнула женщина. Можно было предположить по ее тону, что она если не изумлена, то уж крайне удивлена — это точно. И повторила: — Корженецкий?! А имя-отчество, простите?

Не понимая, чем вызван ее странный испуг, Корженецкий произнес, чуть запинаясь:

— Георгий Витальевич, но… простите, я не совсем понимаю?..

— Ничего! — вдруг засмеялась она. — Сейчас он вам сам все объяснит!

И Корженецкий, прижимая телефонную трубку к уху и чувствуя, как по виску почему-то катятся, стекая к подбородку, капли пота, услышал, что сказала женщина, очевидно, неплотно прикрыв микрофон ладонью: — Саша, ты что, провидец?.. Так это же он — собственной персоной…

К сожалению, Корженецкий не успел услышать, что ответил женщине Турецкий, но сразу узнал его голос в трубке:

— Здравствуйте, Георгий Витальевич. Турецкий. Будете смеяться: мы здесь только что говорили о вас — уши не горят, господин дуэлянт?

Александр Борисович нажал на клавишу аппарата, сделав связь громкой и глядя на Алю, с улыбкой прижал указательный палец к своим губам: тише, мол. И, ведя дальнейший разговор с Корженецким, уже не отрывал глаз от лица Алевтины, наблюдая за меняющейся гаммой ее чувств. Любопытным оказалось зрелище: она была очень искренна, и мысли отчетливо читались на ее лице.

— А чем это было вызвано? — осторожно спросил Корженецкий, забыв поздороваться. И тут же спохватился: — Извините, Александр Борисович, здравствуйте, очень рад, что вы живы-здоровы и продолжаете свою службу.

— В Генеральную, что ль, звонили? — спросил Турецкий небрежно.

— Да, но… тем не менее, нашел, как видите, хотя… ну, да ладно, бог с ними…

— А насчет «хотя» можете мне ничего не объяснять, я вас прекрасно понял, — Александр Борисович улыбнулся и подмигнул Але.

— Скажите, я мог бы немедленно с вами встретиться? Для меня это снова, как когда-то, вопрос жизни или смерти, можете мне поверить…

— Да уж… — откровенно насмешливо хмыкнул Турецкий. — Воображаю!

— Что вы воображаете? — мгновенно насторожился Корженецкий. — И, кстати, почему вы назвали меня дуэлянтом? Или я чего-то не понял? Ослышался?

— А вот подъедете и узнаете, — небрежно бросил Турецкий. — Не ослышались. Уверен, что у вас причина более чем веская.

— Вы правы, но… я теряюсь в догадках…

— А не надо. Вы сейчас где находитесь? В каком районе? Как далеко?

— Вы, наверное, решили, что я в Москве? Нет, я звоню из Воронежа. Однако готов к вам вылететь первым же самолетом, настолько это действительно для меня серьезно, Александр Борисович.

— Стоп! Дайте мне немного подумать… — Турецкий замолчал, размышляя. Потом убрал громкую связь, чтоб его разговор с Алевтиной не слушал Корженецкий и, зажав микрофон ладонью, спросил у нее: — Ребята нынче утром выехали в Воронеж, да?

— Билеты я им привезла. Они решили поездом. Антон сказал: в кои-то веки в командировку выбрался, так хоть отдохнуть денек! Петя с ним был согласен.

— Ну да, этот-то, конечно… Понятное дело, в поезде особенно хорошо пьется, по себе знаю… Так что будем делать, его вызывать сюда или самому туда слетать? Лету-то час-полтора, не больше. И посмотрю заодно, что там у них с этим дипломатом, я ж обещал Косте… А за Щербатым, Алечка, пусть-ка пока Филя поездит. Филипп, кстати, мой должник, у меня к нему просьба была, а он так и не доложил. Напомни ему. Это насчет гостиницы, где остановился Щербатый. И если возникнут какие-то неотложные вопросы, я — на связи. А ты — на хозяйстве. И поторопи, пожалуйста, Макса, он мне должен был по Корженецкому досье представить, лады?

— Лады, — печально ответила Алевтина.

— Ты чего? — засмеялся Турецкий, заранее зная ответ.

— Ты уезжаешь… — Она, похоже, обиделась. — А обещал включать в дела, показывать, советовать…

— Ну и правильно. Такая у нас работа. Только и ты не забывай, что начальник у тебя не я, а Всеволод Михайлович Голованов, и будь любезна слушаться его беспрекословно. Вот как и я слушаюсь. Даже если и не хочется, поняла? — он улыбнулся. — И на меня не обижайся, раз так поступаю, значит, есть причины.

— Поняла, — засмеялась и она. — Сейчас выясню, откуда, из какого порта, летишь, и закажу билет. Ты домой заезжать ведь будешь? Или мне тебя проводить? Опять же — машина…

Ох, хитрюга! Это она намекала на свой интерес к тому, что скажет Ирина Генриховна, которая, по Алькиному мнению, обязательно должна будет спросить: сам едешь или с собой эту новую свою сотрудницу берешь? Знала же, наверняка, чему способен научить в командировке опытный Турецкий молоденькую юристку с горячим темпераментом.