Книга Трое сыщиков, не считая женщины, страница 46 – Фридрих Незнанский

— Ничего не могу с собой поделать. Уверен, Алферов тут каким-то образом замешан. Если не сам стрелял, то ознакомил преступников с маршрутом, сказал время.

Дело даже не в детекторе лжи. Как раз муровцы сумели разубедить капитана в стопроцентной надежности хитрого аппарата. Тем не менее его постоянно не покидало ощущение, что водитель Свентицкого хитрит, что-то скрывает, недоговаривает. У Санаева крепкая хватка, он надеялся, что после его допросов сержант выложит все начистоту. Действительно, Павел отвечал на вопросы достаточно искренне, а в результате концы с концами не сходились, и капитан мучился из-за того, что не удается понять логику развития событий.

Больше всего Сергея Сергеевича удручало отсутствие у Павла внятного алиби во время второго покушения. Поведение водителя во время первого тоже не внушало доверия. Говорит, никаких примет преступника не помнит, догонять его не стал. Сначала пытался, а потом махнул рукой и бросился помогать генералу. Такое поведение можно понять, хотя тут тоже чепуха получается: каким образом о покушении узнала жена Свентицкого? Нужно будет и этим заняться. Однако в первую очередь необходимо уточнить, где Алферов провел ту ночь.

Капитан придумал план, пусть бесхитростный, зато способный дать нужный эффект. Надо было встретиться и, якобы случайно, разговориться с матерью Алферова на улице. По просьбе Сергея Сергеевича оперативники разузнали о родителях сержанта. Отец работает водителем инкассаторской машины. Уже сама по себе такая работа не располагает к излишней общительности, всякие новые знакомства нежелательны. К тому же Алферов-старший по натуре человек замкнутый. Другое дело мать. Раньше Вера Петровна работала секретаршей в научно-исследовательском институте, сейчас на пенсии, иногда подрабатывает по мелочам, в основном сиделкой у больного человека или нанимается последить за котом, когда хозяева уезжают в отпуск. Остальное время она проводит дома, по утрам регулярно ходит в близлежащий универсам «Копейка». Женщина словоохотливая, можно сказать, болтливая. Этой маленькой слабостью необходимо воспользоваться. Кто-то из сотрудников прокуратуры во время такой «случайной» встречи должен разговориться с ней и попытаться узнать про Павла.

Проще всего, если это окажется школьная знакомая Павла, его одноклассница. Вряд ли Вера Петровна помнит их всех — с того времени, как сын окончил школу, прошло семь лет. На всякий случай решили посоветоваться с классной руководительницей Алферова. Даже та не очень много знала о своих бывших учениках. Из того, что Ольга Павловна рассказала, заинтересовались лишь Людмилой Усольцевой, которая вскоре после окончания школы вышла замуж за итальянца и уехала жить в Неаполь. Для школы это было такое нашумевшее событие, что об этом знали не только одноклассники, но слухи дошли до их родителей тоже. Сейчас Людмила по-прежнему живет в Италии, и не будет большого риска, если ровесница Павла, оперативница Лена Курдюкова, «сыграет» перед его матерью роль Усольцевой.

Утром Вера Петровна Алферова вышла из дома. В сумке у нее лежала пустая трехлитровая банка. По вторникам привозили вкусное и, главное, дешевое фермерское молоко, цистерна останавливалась недалеко от их дома, и Вера Петровна вышла пораньше, чтобы занять очередь. Машина приедет через полчаса, пока же можно постоять на свежем воздухе, посудачить о том о сем.

— Вы последняя? — спросила ее подошедшая молодая женщина.

— Пока за мной никто не занимал, — обернувшись, ответила Алферова.

— Ой, Вера Петровна, здравствуйте! — воскликнула женщина. — Вы меня не узнали?

— Чтой-то не припомню.

— Я — Люда Усольцева, с вашим Пашей в одном классе училась.

— Ай, Людочка, милая, действительно не признала. Сколько лет, сколько зим. А ведь ты, сказывали, за границей живешь.

— Да, в Италии. Приехала родителей проведать. Я ведь каждый год приезжаю, и они ко мне раз в год ездят.

Если до этого времени Елена волновалась, то сейчас, поняв, что собеседница все приняла за чистую монету, успокоилась.

— Ну и как там, в Италии? — спросила Вера Петровна. — Небось, такого молочка нет?

— Такого нет, и творога рыночного тоже нет. Поэтому я, когда приезжаю, обязательно все это покупаю. И черный хлеб тоже наворачиваю со страшной силой! Жутко в Москве поправляюсь! Ой, да что это я все о себе. Вы лучше скажите, как дела у Павлика? Он женился?

— Нет еще, говорит, рано меня бабушкой делать.

— Девушка-то хоть есть у него? Или даже не одна, а много? — Людмила рассмеялась. — Он ведь симпатичный парень.

Вера Петровна обиженно поджала губы:

— Не сказала бы, что много. Лучше бы уж так. А то ведь прикипел к одной, а она замужняя.

— Это не Светка Снежко? Была у него в школе такая зазноба.

— Как же, как же, помню Светочку. Славная девушка. Она была замужем, да развелась, бедняжечка.

— Я слышала.

— Хорошо хоть детей нет. Каково по нынешним временам одной ребятенка воспитывать! А у тебя, Людочка, детки есть?

— Моему сыну скоро пять лет стукнет. — Тут Курдюкова сказала сущую правду, только не о неведомой Людочке, а о себе, и перевела разговор в нужное русло: — Неужели Павлик не может найти себе незамужнюю девушку?!

— Ну, мы с ним эту тему не обсуждаем. Думаю, может, но не хочет.

— Если та женщина замужем, как же они встречаются? — удивилась Лена. — Даже у нас, в Италии, где полно жилья, такие свидания организовать сложно. Особенно по ночам.

— Если бы я знала, Людочка, — вздохнула Алферова. — Видать, что-то находят. Он и свои выходные не всегда дома проводит.

— Павел кем работает?

— Сейчас он при штабе шоферит, генерала одного возит.

— И сегодня на работе?

— Как же иначе? Где ж ему еще быть? — сказала Алферова.

Женщины помолчали. Уже было одиннадцать, а молочная машина еще не приехала.

— Они всегда опаздывают, — объяснила Вера Петровна. — Сейчас такие пробки, что точно рассчитать трудно.

— Вот жалость-то! Мне нужно ехать за билетом. Боюсь, не дождусь молока, — вздохнула Курдюкова, с трудом сдерживая улыбку: что бы она делала с этим молоком, если бы пришлось купить. — Так что я побегу. Павлу привет!

«Не такая уж простая эта женщина, — думала Елена, возвращаясь в управление. — Соврет — не дорого возьмет. Сказала, что Павел сегодня на работе. То, что выгораживает сына, это понятно. А вот насчет его замужней пассии проговорилась. Такая информация капитану наверняка пригодится».

Свой разговор с Алферовой Елена пересказывать Санаеву не стала — во время беседы в кармане ее куртки работал портативный диктофон. Поэтому у Сергея Сергеевича была возможность послушать целиком весь диалог.

Каждый телефонный разговор с Турецким придавал Антону уверенности. Вроде бы Александр Борисович говорил самые что ни на есть обычные слова, однако действовали они на Плетнева ободряюще. Уже одно сознание того, что он работает бок о бок с известным специалистом, позволяло ощутить твердую почву под ногами. Правда, иной раз такая уверенность исчезала, и тогда Антону требовался допинг. В такие моменты он жаловался Турецкому, а тот его быстро успокаивал, не прилагая никаких усилий. Майору было достаточно слышать чуть ироничный голос «важняка». Вот и сегодня Плетнев говорил хнычущим голосом: