Книга Крайняя необходимость, страница 26 – Фридрих Незнанский

Гордеев осторожно заглянул в аудиторию. Полтора десятка человек, сидевших в двух первых рядах, внимали молодой женщине с огненной гривой волос, которая величественно расхаживала по кафедре и бросала в аудиторию пронзительные взгляды и странные фразы. Публика была не то чтобы загипнотизирована ею, но слегка намагничена. Рыжая ведьма, кажется, знала, как управлять людьми. Присмотревшись, Гордеев пришел к выводу, что не так уж она молода. Умелый макияж, удачная прическа, безупречная фигура — вот слагаемые успеха.

Он постарался, не привлекая к себе внимания, пробраться в зал.

Женщина тем временем провозглашала с кафедры:

— И личность, и даже организм русского человека подвергаются посягательствам со стороны! Природа, государство, семья, другой человек всегда хотят сделать вас больным и немощным недоумком. Так?

— Да-аа… — одобрительно завыли зрители.

— Архетипическая ситуация: у вас что-то болит. Скажем, ноет шея. От недостатка фантазии вы приходите к врачу. Доктор проводит беглый осмотр и, потирая руки, говорит: «У вас диффузный зоб третьей степени!» И что же делать? Ответ один: «Резать». Что вы делаете? Вы мчитесь к народному целителю! Да?

Аудитория с удовольствием закивала головами.

— Целитель с удовольствием, жмурясь как кот, подтверждает, что да, действительно диффузный зоб, но к вам на выручку из холодных алтайских болот спешит замечательный борец со всеми болезнями. И это сабельник-декоп. Боже! — И тут Астафьева вдруг упала на колени и стукнулась головой об пол. — Сабельник-декоп! Сабельник-декоп! Сабельник-декоп!!!

— Сабельник-декоп! Сабельник-декоп! — скандировала аудитория.

Гордееву стало не по себе.

— А что такое сабельник-декоп? — совершенно нормальным голосом сказала Астафьева, поднимаясь с колен. — Казалось бы, просто трава, болотная поросль. Но нет! Это чудо-богатырь, народный заступник! Потому что сабельник-декоп собран, во-первых, исключительно в пору цветения; во-вторых, при растущей луне; в-третьих, только в окрестностях Барнаула. Это оживляет даже мумии, высохшие от тяжести лет и сомнений! А теперь скажите мне, кто из вас поедет в Барнаул собирать сабельник-декоп?!

Все присутствующие в едином порыве подняли руки и так и застыли. Но, видно, что-то было не в порядке, они начали переглядываться, да и взгляд у Астафьевой был почему-то суров. Тут только Гордеев разглядел, что руки подняли не все.

— Вот ты, Анастасия, как живешь теперь? — сурово спросила Астафьева у тощей как вобла молодой девушки в первом ряду, которая сжала пальцы в побелевшие кулаки.

— Я… я… не могу ехать, — плачущим голосом сказала вобла. — У меня бабушка, ее нельзя одну оставлять.

Остальные возмущенно зашумели и отодвинулись от отщепенки.

— Я спрашиваю, как ты живешь? — еще более грозно повторила Астафьева.

— Езжу на велосипеде, — смиренно сказала девушка. — Сплю на фанере. Если смотрю телевизор, то топчусь на мелкой острой щебенке, тем самым массируя внутренние органы. Утром — молитва под классическую музыку.

— При всей универсальности воздействия аскеза, однако, не каждому помогает, — вздохнула Астафьева. — Смерть — всегда одна, а жизнь — крайне разнообразное и поучительное занятие.

— А почему вы уверены, что знаете это наверняка, — рискнул спросить Гордеев. — Про смерть?

Удивительно было, что к нему не повернулся ни один человек, а еще говорят, что самый гениальный актер не может переиграть открывающуюся дверь.

— Я же все-таки доктор, — абсолютно серьезно сообщила Астафьева. — Много чего видела. Храни нас всех Господь. Хватит на сегодня…

Наконец все разошлись, последней выходила Анастасия, несколько раз она оглянулась на Гордеева. Юрий Петрович, наконец разглядев барышню в профиль, увидел, что она в самом деле очень юная и хорошенькая. Слово «вобла» к ней не подходило.

Астафьева возилась со своей сумкой. Бросила косой взгляд на Гордеева.

— Частный прием? Тарифы знаете? — спросила целительница.

— Калерия, я к вам по делу.

— Это понятно.

Астафьева снова внимательно посмотрела на адвоката, подошла к нему вплотную и тихо и внятно сказала:

— Если вы подцепили гонорею, или, проще говоря, триппер, не пугайтесь.

— Да? — растерялся Юрий Петрович.

— Да. Сделайте так, — деловито объяснила Астафьева. — Расколите пять грецких орехов, выньте перегородки, просушите их на солнце и разотрите в ступке. Затем вылейте в кастрюлю бутылку пива, всыпьте порошок и вскипятите. Остудите и пейте в течение дня. В результате вы не только избавитесь от триппера, но заодно прочистите простату, ублажите поджелудочную железу и убережетесь от обычного при медикаментозном лечении осложнения — простатита.

Гордеев ужаснулся:

— Неужели я произвожу такое нехорошее впечатление?

— Честно?

— Ну конечно, — попросил-потребовал адвокат.

— Тогда — намного хуже.

Врет, сообразил Гордеев с большим облегчением. Да и какой она доктор, в конце концов?! Настоящие доктора, как известно, нынче на зоне парятся. Знает дамочка как пугать, знает и умеет. Только вот зачем?

— Я хотел поговорить с вами о Великанове.

— Не знаю такого, — отрезала целительница.

— А у меня другие сведения. Мне говорили, что вы были друзьями.

— Кто говорил? — вскинулась она и прикусила губу — сообразила, что допустила оплошность. — Ладно, это не важно. У меня сейчас совершенно нет времени. Я сегодня уезжаю. Оставьте мне свой телефон, я перезвоню, когда приеду.

— В Барнаул? За своим сабельником? В холодные алтайские болота?

Она презрительно молчала.

Гордеев протянул карточку и снова переменил мнение о ее возрасте. Макияж макияжем, но все же едва ли ей можно было дать больше тридцати пяти. Некоторые женщины кажутся старше благодаря низкому голосу.

— А эта девушка, Анастасия, она…

Он не договорил, потому что Астафьева приблизилась и зловеще зашипела:

— Может, оставите в покое бедняжку?! Мало она на суде натерпелась?!

«Так она из тех двух девчонок, за которых вступился Великанов!» — сообразил Гордеев. Вот где он ее встретил, надо же… Ну что же, вполне объяснимо — психологическая травма и все такое.

Гордеев выскочил на улицу и догнал быстро идущую Анастасию. Если он правильно помнил, ее фамилия была Конькова.

— Настя, подождите, я адвокат Сергея Великанова, вы же его помните?

— Я сейчас занята, — сказала Анастасия, втянув голову в плечи и не оборачиваясь. — Давайте завтра. Или вечером.

— Давайте вечером, — ухватился Гордеев.

Интуиция подсказывала, что девушка в суде сказала не все, что знала.