Книга Черный пиар, страница 61 – Фридрих Незнанский

— Отчего же? — недоумевал Зайцев. — Неужели вы так хорошо зарабатываете, что вам не нужны лишние деньги.

— Нужны. Ох как нужны, — согласился Гордеев. — Но, видите ли, все эти документы приобщены к материалам дела, и я не имею права ничего вам показывать, а тем более отдавать.

— Но ведь мы можем снять копию, не правда ли? — вкрадчиво поинтересовался генерал.

— Не можем, — отрезал Юрий. — Давайте завершим этот бесполезный разговор. Я не смогу помочь вам в этом вопросе.

— Не будьте дураком! — сорвался Зайцев. — Кому нужна ваша честность? Что плохого в том, что у меня будет компромат на негодяев, которые заслуживают разоблачения, а у вас будут деньги?

— Разоблачением негодяев должна заниматься прокуратура, а не частные лица. А большие деньги могут отрицательно сказаться на личности и характере, — сухо ответил Гордеев.

— Но послушайте… — хотел продолжить Зайцев.

— Все, довольно, — остановил его Юрий. — Я прошу вас покинуть мой кабинет.

Зайцев вскочил и в гневе устремился прочь. В дверях он столкнулся с Лидой.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Гордеев.

— Здравствуй, Лида, — Зайцев неожиданно галантно поцеловал ей руку.

— Здравствуйте, здравствуйте. Что значит «что я здесь делаю»? Я работаю тут. Забыл уже?

— Но ты же была в Андреевске?!

— Была, а сегодня вернулась, и Сергей, кстати, тоже. У него какие-то дела в Москве. Он шлет тебе пламенный привет, просил позвонить. Рада вас видеть, Евгений Павлович, — обратилась наконец Лида к Зайцеву.

— И я рад. Хотел бы встретиться с вами и вашим мужем. Может, поужинаем вместе?

— Не уверена, что муж сможет, придется, вероятно, отложить.

— Отчего же? Мы можем сходить куда-нибудь и вдвоем. Надеюсь, никто не усмотрит в этом никакого криминала? — Генерал бросил многозначительный взгляд на Гордеева. Тот погрузился в какие-то бумаги и сделал вид, будто не слышит разговора.

— Договорились, — улыбнулась Лида. — Созвонимся ближе к вечеру.

— Хорошо. — Зайцев протянул ей свою визитку и вышел.

Юрий поднял глаза на Лиду.

— Ты что, в самом деле куда-нибудь с ним пойдешь?

— Возможно, а что в этом плохого? Мы были знакомы в Андреевске, правда, шапочно, но все же, а теперь нас еще и общая беда сплотила, почему бы не пообщаться с земляком? А ты что, ревнуешь?

— Вот еще, — насупился Гордеев. — Просто на твоем месте я не стал бы этого делать.

— Да что с тобой? Он же нормальный человек, этот Зайцев!

— Я начинаю в этом сомневаться.

— Почему? Что он тебе сделал?

— Постараюсь объяснить. Мы с Турецким — это мой друг, старший следователь Генпрокуратуры, — раздобыли-таки папку с компроматом Веселовского. Я ведь рассказывал тебе про это?

— Да, что-то было такое, — припомнила Лида.

— Ну вот, а в папке этой безумно интересные документы, даже пятая часть которых может уничтожить Ершова и всю его компанию в считанные минуты. И вот господин Зайцев, честный и неподкупный, предложил выкупить у меня эту папку за очень крупную сумму.

— И ты, конечно, отказался? — недоверчиво спросила Лида.

— Конечно, отказался.

— Ай молодец, возьми с полки пирожок, — она шаловливо уселась на колени к Гордееву и поцеловала его.

— Как хорошо, что ты приехала, — прошептал Юрий.

— И я рада. Я скучала. Слушай, а почему Зайцев у тебя эту папку спрашивает? Если твой Турецкий — следователь прокуратуры, то такие важные документы должны быть у него.

— Ну да. Он просто оставил папку у меня, чтобы не таскать с собой, он ехал по каким-то своим делам. Завтра должен приехать за ней, вот жду звонка, чтобы узнать, когда появится, — объяснил Гордеев.

— Ты с ума сошел! Разве можно хранить такие улики в своем кабинете?! У тебя ведь даже дверь не закрывается, а в здание любой может проникнуть — это же юридическая консультация, сюда все время ходят клиенты, — возмущалась она. — Давай я возьму домой эту папку, а завтра привезу к назначенному сроку?

— Спасибо, Лида, но нет. Документы действительно, серьезные. Я не хочу, чтобы ты рисковала. А папку я спрятал.

— Да где здесь прятать? Ты смеешься? У тебя же нет сейфа, скрытого за картиной Моне?

— Сейфа нет. Я положил ее за книги на полку.

— Очень надежный тайник. Лучше не придумаешь, — Лида красноречиво повертела пальцем у виска.

— Ладно, за одну ночь ничего с ними не случится. После шести все равно никого чужого в здание не пускают.

— Ну как знаешь, — сдалась Лида. — Пойдем отсюда, уже поздно.

Молодые люди вышли из кабинета и оказались на улице.

— Ну что, сходим куда-нибудь после тяжелого дня? — спросил Гордеев.

— Куда?

— В какой-нибудь скромный ресторанчик.

— А как же скромный ужин с Зайцевым?

— Да ну его на фиг, если он такой подлец. Придется ему ужинать в одиночестве.

— Ну что, тогда поехали?

Они подошли к машине, Гордеев уже сел за руль, когда Лида внезапно сказала:

— Я сейчас…

Она открыла дверцу.

— Ты куда? — спросил Гордеев.

— Я вернусь на минутку.

— Зачем?

— Мне надо зайти в туалет.

Гордеев кивнул.

Лида отсутствовала минут двадцать. Гордеев уже было хотел идти ее разыскивать, когда Лида появилась.

— Ты что так долго?

— Ну-у… У женщин могут быть маленькие интимные секреты, — кокетливо сказала Лида.

Затем они поехали в ресторан…

На следующее утро Гордеев проснулся с трудом. Он несколько раз переставлял будильник, чтобы поспать еще чуть-чуть, хотя бы пять минуточек. Но время было неумолимо, бежало с огромной скоростью, и пришлось вставать. Юрий с трудом поднялся с кровати, нашарил ногой тапочки и поплелся ставить чайник. После холодного душа Гордеев слегка пришел в себя, посмотрел вокруг осмысленными глазами и пришел в ужас: в квартире был вселенский кавардак. Чтобы ликвидировать его, Юрию потребовалась бы вечность.

— Боже мой! Как жизнь несправедлива, — произнес он. — Почему в свободное от вызволения и спасения людей время я должен мыть посуду, вытирать пыль, убираться в шкафах и пылесосить?

Гордеев в муках начал слоняться по квартире. Он поднял с пола один носок и принялся исследовать территорию в поисках второго. Поиски успехом не увенчались. Юрий плюнул с досады и выбросил одинокий носок в мусорное ведро. Затем присел на диван, попытался сосредоточиться и подготовить себя к трудовому подвигу. На лице его отразилась вся мировая скорбь человечества, Гордеев поник головой и запечалился. Но через некоторое время в глазах Юрия снова появилась жизнь, он вскочил на ноги и громко произнес: