Книга Перебежчик, страница 53 – Фридрих Незнанский

– Тоже совесть мучает? – хохотнул абонент. – А ты ей про сто тысяч скажи! И про Канары. И всего-то ей месяц с нами в приятной компании посидеть.

– Я ее неволить не могу, – продолжал я как бы раздумывать. – Еще не знаю, захочет ли.

– Уговорим, – хмыкнул он. – Куда денется. У нас ребята – на подбор. Одну твою уже уговорили. Еще уходить от нас не захочет. Правда, тогда сто тысяч баксов ей не светит.

Мне показалось, что рядом с ним кто-то засмеялся.

– Посмотрим, – сказал я неопределенно. – Так где и когда?

– Прыткий ты, а? Поди ментов с собой приведешь? Ладно, тебе же хуже будет, если что… Весеннюю улицу знаешь? Это в Ховрино…

– Да… – я лихорадочно припоминал, где это находится и как там все выглядит.

– Подъедешь туда через час со стороны Коровинского шоссе, а оттуда прямо к платформе Ховрино. Мы там тебя сами найдем. И без сюрпризов, еще раз предупреждаю!

Он положил трубку. Я продолжал смотреть на телефонную будку. Оттуда никто не выходил. Хотя видно было, что кто-то там по-прежнему находится.

Я решил еще подождать. Через несколько минут оттуда выбежали два подростка, мальчик и девочка, и со смехом погнались друг за другом.

Когда мы с Наташей подъехали на подержанном «фольксвагене», который арендовал нам Гена, к платформе Ховрино, я увидел толпы народа, снующего у электрички. И сразу оценил их замысел. Какой-то силовой захват, погоня или оцепление здесь немыслимы. А главный и самый верный расчет – милиция не станет стрелять в такой толчее. И потом будет трудно со свидетелями. Чем больше людей, тем более в час пик, когда все бегут, тем меньше очевидцев. Раствориться в этом бедламе, сесть в электричку или махнуть через насыпь, исчезнуть за воротами депо – раз плюнуть.

Мы привыкли, что такие рандеву происходят с глазу на глаз, в безлюдном месте. Где-нибудь за гаражами. Так до сих пор было принято, во всяком случае.

Рисковые ребята, ничего не скажешь. Неожиданные, по крайней мере. Хотя кто скажет, сколько в таком месте плюсов, а сколько минусов.

Я оставил Наташу, как условились, в машине, и прошелся до билетной кассы.

Гена должен был сойти с электрички и подойти к табачному киоску. Хотя он и не курил. Оставалось стоять и ждать неизвестно чего. Неприятное ощущение, когда знаешь, что кто-то тебя в такой ситуации разглядывает. Я прошелся еще раз туда-сюда, стараясь не показывать своего волнения. И успокоился, когда увидел Гену. Он внимательно изучал расписание.

– Привез новую бабу? – услышал я негромкий и знакомый голос, прозвучавший сзади. – Не оборачивайся, понял? Только скажи: да или нет.

– Да, – сказал я. – А ты привез?

– Показывай. И только тихо, без глупостей, усек?

На этот раз я развернулся без его приглашения.

Он отдернул руку, автоматически изготовился, принял стойку… Но потом понял, насколько это нелепо в толпе, где толкают со всех сторон. И только сейчас я как следует рассмотрел его.

Он был ладный, высокий, хорошо одетый, с открытым, располагающим к доверию лицом. Будто сошел с плаката, призывающего всемерно крепить и неустанно укреплять – все равно что. Со стороны посмотришь и проникнешься доверием. И еще позовешь такого на помощь в случае, если нападут бандиты.

Он смотрел прямо и широко улыбался. И девушки из толпы на него заглядывались.

– Ну что уставился? – спросил он. – Показывай, какую привез. А потом мы тебе покажем твою, прежнюю.

Наверняка его сообщники были здесь же, рядом, в этой толпе, а Катя была в одной из машин, стоящих возле ближайших домов. Там было несколько иномарок с тонированными стеклами…

– Только одновременно, – сказал я. – И бабки я оставляю себе, верно?

Неплохо в такой ситуации задействовать жадность. Этому охотно верят.

– Я слово держу… А ты, значит, продолжаешь баб менять? – покрутил он головой. Похоже, хотя бы в этом я заслужил его уважение. – Ну ты даешь… Где будем представляться? – спросил он. – Может, вон там, ближе к платформе? Видишь, где мужики спорят, – он указал на кучку полупьяных мужиков, от которых все старались держаться подальше. – Самое место… Ты, кстати, сказал своей, зачем привез? – спросил он. И поспешил меня «обрадовать», не дожидаясь ответа: – А мы Кате сказали. Мол, твой меняет тебя на твою разлучницу.

Он говорил, а сам внимательно следил за моей реакцией. Я в ответ равнодушно кивал. Скорее бы. Хотя насчет спорящих мужиков он придумал неплохо. Там вот-вот начнется драка, к которой можно присоединиться, и в сутолоке замочить кого надо. Все разбегаются, а на месте остается только бездыханное тело.

Вопрос только – чье?

– Неужели не жалко? – удивился он. – Свою бабу нам отдавать? Мало ли куда ее увезем и что там с ней делать будем?

Похоже, я переиграл с равнодушием.

– Мне уже все равно, – вздохнул я. – Все равно жизни теперь не будет. Хоть так, хоть этак.

– Зря ты подался в адвокаты, – посочувствовал он. – Не твое это дело. Тяжело тебе.

– Все мне это говорят, – махнул я рукой. – Тебя как зовут хоть? Не Валера, случайно?

– Неважно, – он закурил сигарету. – Все равно больше не увидимся. Ну, так ты все понял насчет суда? Вор должен сидеть, верно? А насильников сам Бог велел сажать, там их братки сразу определят, как в песне поется: лучше хором, лучше хором!

– Не понимаю, чего мы ждем? – спросил я. – Здесь другая моя женщина, привез сюда, как доказательство, что та мне больше не нужна… Все, как ты велел.

– И сменяемся? – сощурился он, продолжая улыбаться. – Давай! А бабки себе оставишь, все поверят, что нам отдал. А сам – на Канары!

– А ты – на нары! – огрызнулся я. Он уже повторялся и надоел мне с этими островами… – Ну, где она?

– Сказал же, приведешь свою новую, сразу подадим твою прежнюю. А эту заберем. И сразу вернем, как только судья зачитает справедливый приговор… Идем, чего стоишь.

Он говорил и говорил, зорко поглядывая на меня, явно проверяя мои вазомоторные реакции.

– В органах работал? – подмигнул я. – И, наверное, там тоже не на побегушках был, а? Только платили мало. Я угадал?

– Рыбак рыбака… – усмехнулся он. – Сам-то из прокуратуры чего сбежал?

– А еще под блатного косишь, – покачал я головой. – И так бездарно.

Его взгляд стал жестким, глаза сузились, желваки вспыхнули на туго обтянутых скулах. Но он промолчал, сдерживаясь.

– Показывай!

Я оглянулся. Он меня буквально заговорил, а сам подвел к тому месту, где стояла наша машина. Наверное, сразу проследил, откуда я появился.

Краем глаза я старался увидеть, где Гена, но так и не увидел. В общем, так и надо – оставаться незаметным даже для своих. Я еще не знал, как мне действовать, но тут Наташа сама выбралась из «фольксвагена».