Онлайн книга «Свиданий не будет»
|
Олег Федотович, увидев господина адвоката целым и невредимым, хотя и несколько запыхавшимся, не удержался, чтобы не заключить его в объятия. Обсуждение положения вещей не было торопливым, но и не протекало безмятежно. Когда Гордеев рассказал о замысле на прощание поприветствовать Вялина, Пантелеев назвал это мальчишеством. Однако, выслушав доводы Юрия Петровича и раскинув мозгами, согласился, что и такая штука может принести пользу. Теперь предстояло обсудить технические детали… У Пантелеева были свои люди в вялинском окружении, и он пообещал, что постарается дать в помощь Юрию Петровичу какого-нибудь надежного парня. Вообще-то господин адвокат к этому обещанию отнесся скептически, хотя ничего на этот счет Олегу Федотовичу не сказал. Он знал только одного надежного парня, который, только умерев, подвел бы его – это был он сам, Юрий Петрович Гордеев. Поэтому, поблагодарив бывшего начальника булавинских сыщиков, он все-таки строил расчет на себя. Условились, что после выпускного бала Гордеев вернется на эту квартиру, а назавтра Пантелеев отправит его с надежными людьми в Усть-Басаргино, откуда он уже будет выбираться в Москву. Они решили, что Лиде следует дождаться возвращения матери, в то время как Гордеев попытается в Москве разыскать эту таинственную кассету и все-таки довести дело до создания специальной следственной бригады по Булавинску… Конечно, не очень-то хотелось господину адвокату убираться из этого города с такими, сказать прямо, неопределенными итогами, но он уже окончательно пришел к выводу, что удачей можно считать то, что ему самому пока еще не снесли голову, не говоря о Володе и Лиде. Пантелеев, помимо прочего, рассказал ему, что когда Лида решила проехаться на отцовских «Жигулях», стоявших в гараже близ дома, то Володя, пошедший с нею, обнаружил, что гайки, крепящие колеса, отпущены ровно настолько, чтобы при достаточной скорости колесо слетело, хотя бы одно из четырех… Кроме того, Гордеев опасался, что его дальнейшая активность в Булавинске могла привести к «несчастным случаям» с Новицким или Андреевым, что для наших СИЗО – дело обычное. Но последний поклон булавинскому правящему истеблишменту он не мог не отдать… Пантелеевский «надежный парень» не вызвал у Гордеева особого восторга. Это был коренастый, под метр восемьдесят шатен в спортивной куртке, насупленно молчавший. Что он подсчитывал или высчитывал, понять, глядя на его мрачное лицо, было невозможно. Юрий Петрович решил отказаться от первоначального варианта плана и стал рассчитывать другой, особенно после того, как узнал из случайного разговора стекавшихся к «Космосу» выпускников и зрителей, что в программе будет выступать и Виктор Сергеевич Вантеев. Вот на этот случай услугами помощника можно было воспользоваться. – Послушайте, Гена, – обратился к нему Гордеев. – Говорят, здесь будет Вантеев. Вы не могли бы устроить мне короткую встречу с ним? У меня довольно сильная аллергия, и я хотел бы проконсультироваться… точнее, переброситься двумя-тремя фразами… Он, наверное, будет где-нибудь сосредотачиваться перед выступлением… – Зачем вам этот ведьмак? – наконец заговорил Гена. – Обратитесь к врачу… Или лучше к бабке какой… – Ах, Гена! – вздохнул Гордеев. – Кто только мною не занимался… Понимаете, когда заболеешь, готов не то что, как вы выразились, ведьмаку – черту лысому довериться… Вот сейчас уже летит тополиный пух – и все: я сдох… А Вантеев, что ни говори, какие-то силы имеет… Только, если можно, не привлекая внимания… А то еще кому-то захочется… – Штукарь он, – сердито дополнил свой вывод Гена. – Впрочем, если так уж надо, попробую… Он исчез и вернулся, когда торжественная часть представления уже началась. – Пойдемте. – Гена действительно спокойно провел его через многочисленные охранные посты в служебной части «Космоса», показал на обычную дверь, как и все остальные в коридоре. – Здесь он, стучите. Несколько неуверенно, изготовившись ко всяким неожиданностям, Гордеев постучал. – Прошу вас, – отозвался спокойный голос. Вантеев сидел на небольшом диване, уже, очевидно, готовый к выступлению: в своем балахоне – униформе, босые ноги, в американской манере, уложил на журнальный столик. – Слушаю вас. – Добрый вечер, – склонил голову Гордеев. Ему почему-то стало смешно, и он чуть не прибавил «мессир». – Вам передали позавчера записку? – Какую? – Хотя перед господином адвокатом был потомок врачевателей времен Ивана Грозного, он явно не состоял в родстве с Щепкиным, Качаловым или Евгением Лебедевым. Интонация получилась фальшивой. Значит, девушка не подвела. – Короткую. «Клышев дает показания». – И что? – А вас это не огорчает? – Кто вы? – Это не имеет никакого значения. Но я посчитал необходимым предупредить вас. – А это не шантаж?! – Взгляд у Вантеева был тот еще. Правда, и господин адвокат на свой тоже не мог пожаловаться. – Это информация. Как говорили раньше, к размышлению. – Но за информацию у нас сейчас принято платить. – Верно. Хотя есть и традиция недавнего времени – бартер. – Ну и какой же бартер вы мне предлагаете? – Пустяк. Сделать примерно то же, что сделала для меня эта незнакомая и, поверьте, ничего не подозревающая девушка, торгующая у вас снадобьями. Ну, может быть, чуть-чуть посложнее. – А именно? – Передать маленькую… малюсенькую посылочку… Не пугайтесь, совершенно безвредную… Но сделать это так, чтобы получатель не знал, что вы ее передаете. И конечно, не знал бы адресанта. Это будет для него маленький сюрприз. Пусть сам догадается! – А кому передавать? – Значит, договорились. – Пока нет. Мне кажется, к вашему бартеру придется еще прибавить? – Что? – Мне было бы достаточно, чтобы он вспомнил, что у Вантеева память покрепче, чем у него. А на чем он подзалетел? – Статья пустяковая, но человек занервничал… – Тогда прибавьте еще к моему сообщению: нервы за счет других не вылечишь. А вот получить неизлечимое осложнение вполне возможно. – Я вас понял. И если я буду уверен, что адресат получил мою весточку, ваши слова будут инициативно переданы. Полную конфиденциальность в этом случае вам обещаю. – Но кто адресат? – Он здесь. Это господин Вялин. – Серега? Но как же я… – Вы же гипнотизер! Для вас, думаю, это не так сложно. Проглотив «гипнотизера», Вантеев все же уточнил: – И я должен сделать это незаметно? – Безусловно. Вялин не должен знать, что это вы, и, разумеется, должен оставаться в приятном неведении, что это я. – Ну, кто вы, и я не знаю. |