Онлайн книга «Абонент недоступен»
|
– Постойте, Виталий Федорович, – вежливо перебил Гордеев, – я не собираюсь вас отчитывать, как провинившегося первоклашку, упаси бог. Я только хочу выяснить, что вам еще известно по Волкову. Все то, что вы просто не посчитали должным доложить из-за недостаточной, на ваш взгляд, серьезности. – Не знаю, Юрий Петрович, не знаю… – А Федотов? Проскурец, услышав эту фамилию, моментально распрямил спину, весь внутренне подобрался. – А что Федотов? – Очень интересная личность, – произнес Гордеев с плохо скрываемой нотой сарказма. – Жалею, что до сих пор с ним не увиделся. – Не спорю, личность действительно колоритная… – И достаточно противоречивая, не так ли? – Ну, в общем-то, да… Вам что-то о нем известно? – Пока немного. Но от всей души страстно желаю узнать как можно больше. – Ну так какие проблемы? Позвоните в «Интерсвязь» на его мобильный… – Вы знаете, Виталий Федорович, я уже пробовал звонить по всем возможным номерам. – И что? – Глухо. – Как «глухо»? – Не знаю. Я думал, что, может быть, вы внесете хоть какую-то ясность. На рабочем месте он не появлялся, только звонил. Его мобильный молчит. – Странно… – Странно – не то слово. А он случайно не говорил вам, что собирается уехать или еще что-то в этом роде? – Нет, ничего такого я от него не слышал. – И еще такой вот вопрос: что ему могло понадобиться в архивах Волкова? – Что? Я вас не понимаю. – Вчера он внезапно, без предупреждения появился у Лены и, воспользовавшись ее отсутствием, залез в письменный стол Волкова и что-то усиленно там искал. За этим занятием Лена его как раз и застала. Что вы на это скажете? Проскурец виновато опустил голову и бессильно развел руками, будто это его застали за неблаговидным делом. – Ладно, Виталий Федорович, – сдержанно начал Гордеев, – давайте поставим вопрос по-другому. Каким был характер отношений между Волковым и Федотовым, когда они бок о бок трудились в вашей компании? Теперь уже только в вашей… – Обычный характер. – Что значит «обычный»? Вы меня, пожалуйста, извините, но я снова чувствую недосказанность. – Ну, они ладили… Хотя, нет, не то… Скорее, не совсем. – Что не «совсем»? Поймите, Виталий Федорович, я не следователь, я все-таки ваш адвокат. И если вы будете от меня что-то скрывать, то у следствия окажутся все шансы поставить меня, как вашего защитника, в самое неловкое положение, из которого мне просто не выкарабкаться. И тогда все наше сотрудничество окажется обычным топтанием на одном месте. Не поймите меня превратно. Я должен иметь полную картину происходящего, вплоть до интимных подробностей, до самых ничтожных деталей, о которых у вас сложилось впечатление как о недостойных внимания. Проскурец пожал плечами: – Да я вроде и так как на духу… Гордеев, скептически сжав губы и выпятив нижнюю челюсть, несколько раз кивнул. – Это вам только кажется. Ваши иллюзии… – Иллюзии? Я что-то не совсем вас понимаю. – А что тут понимать? У меня что ни день, то полная корзина сюрпризов. И вот, к примеру, один из таких: Лена и Федотов были, как оказывается, любовниками. Проскурец удивленно заморгал. – Но они же собирались пожениться. – Это неважно. Главное, они были близки. – Постойте, Юрий Петрович, я что-то не очень вас понимаю. Вас это шокирует? – спросил Проскурец, подаваясь вперед. – Нисколько. Если меня что сейчас и шокирует, так это то, что от меня эта информация была утаена. И дело тут не в том, что мне небезынтересна Лена. Просто это дает мне основания полагать, что Федотов был посвящен во многое из того, что для меня пока является тайной, покрытой мраком. Проскурец неторопливо взмахнул рукой. – Да что вам дался этот Федотов? – Если честно, я пока сам не знаю, – ответил Гордеев. – Но у меня есть чутье, предрасположенность к интуитивному знанию, если хотите. – Да-а? И что же вам говорит ваша интуиция? – О чем? Да о том, что Федотов не совсем тот, за кого себя выдает. Вы понимаете, о чем я? – Не говорите ерунды, Юрий Петрович, – взмолился Проскурец, извлекая из пачки новую сигарету. – Я его сам привел в «Интерсвязь». Мне ли не знать, за кого он себя выдает. Просто парень заметался, особенно после недавних событий. – Давайте все же отложим вашу адвокатскую миссию по отношению к Федотову в сторону. А вместо этого попытаемся восстановить все те события, которые предшествовали его появлению в вашей компании, – предложил Гордеев. – Не смею возражать, давайте. – Проскурец скрестил на груди руки и откинулся на спинку стула. – Это был, насколько мне не изменяет память, 1994 год. Нам срочно понадобился менеджер по продажам. Как раз тогда было туговато с кадрами. Толковые ребята бежали на Запад, тем более тогда такая возможность предоставлялась. На одной из наших презентаций какой-то тип из Министерства связи – уже не припомню, кто именно, – свел меня с Федотовым. Мы разговорились, сразу нашли общий язык. Ну, вы знаете, как это обычно бывает. Туда-сюда, общие интересы и тому подобное. Мир цифровых и прочих высоких технологий не был для него потусторонним. Тем более, как выяснилось, он вдобавок ко всему закончил Московский физико-технологический институт. – То есть МФТИ? Проскурец утвердительно качнул головой: – Вы, надеюсь, в курсе, как высоко выпускники МФТИ котируются за бугром, особенно в Соединенных Штатах? – Да, конечно, – коротко кивнул Гордеев. – Федотов тут же высказал ряд конструктивных соображений о перспективах развития подвижной связи в России, и я подумал, что этого человека я просто не имею права упустить. Мы обменялись телефонами, а через два дня он уже у нас работал. И за все эти годы он с его головой оказал фирме такие услуги, которые и до сих пор заслуживают только самых высоких оценок и похвал. – И что – никаких нареканий? – озадаченно спросил Гордеев. – Что-то не верится. – Во всяком случае, я что-то не припомню. Да их никак и не могло быть. – С чего вы так решили? – Потому что это редкостный трудоголик стенического типа с ярко выраженными креативными способностями – вот, пожалуй, наиболее точный психологический портрет Михаила Федотова, – пафосно подытожил Виталий Федорович. Гордеев хмыкнул: – И поэтому вы склонны думать, что его недавнее столь странное появление у Лены – лишь результат какого-то чудовищного недоразумения? – спросил он, поднося зажигалку к сигарете, которую Проскурец уже несколько минут держал во рту незажженной. |