Онлайн книга «Гейша»
|
– Ну как… Молодой. Лет сорока… Высокий, красивый… Только вот с глазом у него… Косой он на один глаз. – Косой? – вырвалось у Савицкого. – Да. На правый, кажется. Заметно так, особенно при разговоре. А в остальном видный такой мужчина. И так по брату убивался, чуть не плакал. Говорит, не могу уехать, не поговорив с ним. – И поговорил? Вы его пропустили? – Да. А что? Что-то случилось? – Ничего, – обаятельно улыбаясь, ответил Савицкий, спеша к двери ординаторской. – Так во сколько мне сегодня зайти, чтобы поговорить с Мухтоловым? – А сейчас вы не желаете с ним поговорить? – удивилась зав отделением, тоже вставая и направляясь к выходу. – Нет, сейчас я должен отлучиться. Я зайду после обеда, хорошо? – Конечно, заходите. Почти бегом сбежав по ступенькам во двор больницы, Савицкий сел в машину и попросил шофера отвезти его в местный отдел УВД. Оттуда факсом на Петровку пошел запрос на имя Грязнова: "Вячеслав Иванович! Прошу уточнить местонахождение Власенкова Игоря Матвеевича (клички Косой, Глаз), проходившего по делу «Антиквар». Вы должны помнить – это дело об ограблении арбатского коллекционера, он еще скончался от инфаркта. Прикажите установить за Власенковым наружное наблюдение. Выясните по возможности его местопребывание 5 и 6 числа сего месяца, не ездил ли он в Арзамас-16? Срочно вышлите факсом по этому номеру фотографию Власенкова. Кажется, что-то проклевывается. Владимир Савицкий" В ожидании ответа он пообедал в ресторане «Монастырское подворье» и часок погулял по городу, любуясь местными красотами и красотками. Как первые, так и вторые радовали глаз. И откуда, думал Савицкий, берутся в провинции такие ядреные девицы с точеными талиями, от ушей растущими ногами и круглыми попками? А еще жалуются, будто генофонд нации теряется. Жаль только, что все эти точеные девицы, прогуливающиеся с задумчивым видом по площади мимо фонтанов, повыходят через год-другой замуж, нарожают детей, растолстеют или, наоборот, усохнут в вечных заботах и хлопотах… Мужья будут пить, приносить нищенскую зарплату, если вообще захотят работать, будут бить спьяну жен, а жены будут ходить в халатах, перестанут брить ноги и подмышки, опустятся и по вечерам будут сидеть на лавочке возле подъезда и сплетничать с соседками… Грязнов прислал лаконичный ответ: "Арзамас-16, Владимиру Савицкому Власенков-Косой прописан в Подмосковье, пос. Зверево. Под наблюдение взят. Местопребывание 5-6 сего месяца выясняю. Грязнов" Под строчками сообщения находились два не-качественных изображения Власенкова-Косого, полученные путем ксерокопирования с фотографий из его старого уголовного дела. Косой был изображен анфас и в профиль. Перед тем как фотографировать, его остригли и одели в тюремную робу с номерком. Савицкий посмотрел на изображения и вздохнул… М-да! Кто не знает, тот отдыхает, это точно… Но за неимением лучшего… Через двадцать минут он снова был в больнице и разговаривал с заведующей реанимационным отделением. – Этот был у Мухтолова? – Да, – удивленно рассматривая некачественную копию фотографии, ответила врач. – Да, это он, его брат. А что, он уголовник? Савицкий кивнул. – Боже мой! – всплеснула врач руками. – А ведь такой мужчина! Никогда бы не подумала. Вы его ищете? – Когда он здесь был? – Последний раз? Кажется, еще позавчера вечером был. Зашел к Мухтолову в палату, поговорили они, и он уехал с друзьями на машине. – Так он не один приходил? – С ним двое еще были, но они сюда не приходили, в основном в машине сидели. Хотя… Да! Один из них кровь свою сдал для этого, самоубийцы. – Подготовьте мне пока его паспортные данные, – попросил Савицкий. – У вас ведь наверняка остались, раз он донором был? – Хорошо, сейчас. А вы?.. – А я зайду к вашему самоубийце в палату. Не возражаете, если я с ним поговорю с глазу на глаз? – Нет, но… он немного не в себе, не забывайте. – Что, он до сих пор связан? Зав отделением кивнула. – Не волнуйтесь, я знаю, что делать, – заверил ее Савицкий. Мухтолов лежал неподвижно на высокой «функциональной» кровати, спеленатый по рукам и ногам, похожий на мумию. Лицо его покрывала трехдневная темная щетина. Взгляд блуждал по стенам палаты. Губы шевелились – связанный тихо бормотал что-то себе под нос. Савицкий подошел поближе. Сел на табурет, стоящий рядом с кроватью. Самоубийца тревожно посмотрел на вошедшего незнакомца. Губы его зашевелились быстрее. – Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать миллионов, тридцать один, – торопливо считал он, с тревогой глядя на Савицкого. – Добрый день. Считаете баранов? – любезно улыбнулся Савицкий. Мухтолов не отвечал. – Я старший следователь Генеральной прокуратуры, – представился Савицкий, разворачивая перед носом самоубийцы служебное удостоверение. – Зовут меня Владимир Николаевич Савицкий. А вас, кажется, зовут Никита, не так ли? – Сорок два, сорок три, сорок четыре, сорок пять, – бормотал Мухтолов, глядя то на книжечку в красной обложке, то на следователя. «Правда свихнулся или косит?» – подумал Савицкий, глядя на самоубийцу. – Вы помните, из-за чего хотели покончить с собой?.. Не бойтесь. С вами ничего плохого не произойдет. Ваш цилиндр мы нашли. С ним тоже все в порядке, никакой опасности для людей он теперь не представляет. Мухтолов запнулся, сбился со счета и умолк. – Мы знаем, кто толкнул вас на этот поступок, можете не опасаться мести с его стороны. Все кончено, – вдохновенно соврал Савицкий. Он понял, что его хитрость сработала. В глазах самоубийцы блеснул лучик. – Ваша семья и вы в полной безопасности. Этот человек уже задержан и дает показания. Савицкий достал из кармана листок с факсом Грязнова и, сложив его так, чтобы был виден только портрет Косого, показал листок Мухтолову. – Он был у вас в больнице? – Да, – хриплым голосом прошептал самоубийца. – Он угрожал вам? – Нет. – Чего он хотел? – Чтобы я сказал, где уран, – едва слышным шепотом признался Мухтолов. – И вы сказали? – Да. – Что потеряли его? – Да, потерял. – Или забыли в вытрезвителе? Лицо самоубийцы исказила гримаса раскаяния и отвращения к самому себе. |