Онлайн книга «Когда он проснется»
|
– Ну, – разом воскликнули Турецкий и Грязнов, когда она положила трубку. – Сказал, что не будет его некоторое время. Что уезжает он. – Куда – не сказал? – Нет. – Гляди… Мы все равно разговор записываем. Грязнов набрал номер Петровки. – Грязнов… Да, слышали… Откуда звонили? Белорусский вокзал?.. Пришли туда подкрепление. Сейчас выезжаем. Он повернулся к Любе: – Ну-ка говори, какой из себя твой Михась? – Ну молодой, лет тридцати, может, трошки постарше. Лысенький, невысокий… – Как одевается? – В дорогом пальто, в черной кожаной кепке ходит. И как у него уши не мерзнут? – Ладно, там разберемся. По коням, ребята! – Звонок был из автомата в здании Белорусского вокзала, – говорил Грязнов, когда они уже были в машине, – я так полагаю, он туда приперся не для того, чтобы просто позвонить. Наверняка он собирается умотать. – Может, в Европу? – предположил Турецкий. – Может. Я так думаю, у него документы фальшивые. И он не хочет в аэропорту светиться. А здесь – езжай, не хочу. Нашим пограничникам сунет, полякам. Они хрусты ох как любят! А может быть, просто через Белоруссию в Львов намылился. В любом случае нужно поторопиться, как сказали в справочной, следующий поезд, на Могилев, отходит через полчаса. Несмотря на раннее утро, Белорусский вокзал был полон. Потоки людей шли от подходивших к перрону электричек, другие, состоявшие из гораздо более нагруженных пассажиров, – от поездов дальнего следования. В устье перрона, там, где начинался красивый узорчатый дебаркадер, встречные потоки перемешивались между собой, образовывая ужасную давку. В воздухе слышались русские и белорусские ругательства. Черные гранитные Маркс и Ленин печально взирали на происходящее со своих постаментов. Чтобы отыскать здесь кого-то, нужно быть по меньшей мере Кашпировским, подумал Турецкий, когда они оказались в этом человеческом водовороте. Дорогое пальто, кожаная кепка… Здесь по меньшей мере пара сотен наберется, одетых таким образом. Они направились к табло. Могилевский отходил через пятнадцать минут, на Варшаву через полчаса, в Минск через сорок пять минут. На Гродно через час десять. Потом еще один варшавский и экспресс в Смоленск. – Ну что, Слава, как будем его искать? – без всякого энтузиазма спросил Турецкий. – Сейчас приедет дежурная оперативная бригада, – ответил Грязнов, – ребята прочешут весь вокзал. Однако и в голосе Славы сквозило сомнение. Через несколько минут прибывшие оперативники рассредоточились по вокзалу. – И что, будем задерживать всех, кто в пальто и кепке? – Во всяком случае, будем проверять документы. Турецкий покачал головой. – И что будем искать в паспорте? Михась, в скобках – «батька». Так, что ли? – Ну почему, – возмутился Грязнов, – Михаил Семенович. Я думаю, если будет совпадать внешность и имя-отчество, можно задерживать до выяснения личности. Они прохаживались по площадке перед перроном, глядя на толпу двигавшихся во всех направлениях людей. Да, обнаружить здесь кого-либо почти невозможно. – Нет, Слава, не найдем мы никого. Даже с помощью оперативников, – качал головой Турецкий. – Что ты предлагаешь? – Нужен человек, который видел Михася. – Что, бандитов из ДПЗ вызывать? Турецкий покачал головой: – Нет. Он могут специально не узнать. – Мама Люба? – Тоже не подходит. – Тогда кто? – Оля Мартемьянова. Теперь Грязнов качал головой: – Ее только что вызволили из плена. Она пережила сильнейший нервный стресс. Кто возьмется уговаривать ее отца отпустить на опознание преступника? – И такой человек у меня на примете есть, – улыбнулся Александр Борисович. Нет, все-таки каждое событие в нашей несчастной жизни имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Вот, например, занялся я делом Елены Мартемьяновой. Вроде бы никакой пользы я из него не извлек. Зато появилась уважительная причина некоторое время не ходить на работу, где я целыми днями выполняю тяжелую повинность – втолковываю людям то, что они сами прекрасно могут прочитать в любом юридическом справочнике. Адвоката ноги кормят: не будет бегать – не будет работы, не будет денег… Так что сидение в юрконсультации для адвоката – последнее дело. К тому же дело Мартемьяновой оказалось не совсем по моему сегодняшнему профилю, то есть почти не связанное с адвокатской поддержкой. Но это уже в прошлом. Вчера Мартемьянова была убита. Событие, безусловно, печальное. Даже трагичное. Однако прямым следствием вчерашнего убийства для меня оказалось то, что раз нет самой Мартемьяновой, то нет и ее дела. А это значит, что я не должен больше заниматься розысками ее дочери – это теперь будет делать следователь, Александр Борисович Турецкий. Думаю, сделает он это гораздо лучше, чем я. Я лежал на спине и размышлял. А потом повернулся и увидел рядом с собой посапывающую Машу. Вот еще один пример. Нашел я на улице замерзающую девушку, которая оказалась убийцей троих подонков. Я, как человек, считающий себя более-менее порядочным, не мог выдать ее милиции. И тем самым фактически пошел против закона. Неприятная ситуация. Очень даже неприятная. Но в настоящий момент Маша Пташук спит рядом со мной. И, как мне кажется, она счастлива. Не говоря уже обо мне. Факт, безусловно, положительный. Так что все в нашей жизни относительно, господа присяжные заседатели… Чего это меня, интересно, среди ночи на философию потянуло? Хотя какая там ночь? Уже почти утро. Половина четвертого. Самое время спать. Я повернулся на другой бок и закрыл глаза… Сон уже потихоньку начал затуманивать сознание, когда резко зазвонил телефон. Я не открывая глаз потянулся к трубке: – Да. – Юра, это Турецкий. Срочно дуй к Мартемьяновой. – Зачем это? – Я моментально стряхнул с себя остатки сна и сел в кровати. – Уговори отца Оли отпустить ее с тобой. Как хочешь, но уговори. Мы находимся на Белорусском вокзале, нам нужен человек, который видел и может опознать батьку Михася. Понял? – Да, но… – Никаких «но». Говори что хочешь, но вытащи ее. Если мы упустим его – пиши пропало. Понял? – Да. Беру Олю и еду на Белорусский вокзал. Если Турецкий говорит таким тоном, то дело действительно очень серьезное. И нужно поторопиться. Через три минуты я уже стоял у входной двери одетый и готовый в бой. Из спальни вышла Маша: – Ты куда, милый? – На задание. |