Онлайн книга «Московский бродвей»
|
– Но это значит, что мы не сможем выйти на настоящего заказчика никогда? – Конечно, – беспечно пожал плечами Турецкий. – Вспомни, сколько громких убийств было раскрыто? – Пожалуй, некоторые раскрываются, правда немногие. – Вот-вот. Немногие. Потому что даже если киллеру удалось выжить, его не убрали, а доблестные сыщики исхитрились его поймать, то все равно эти дела трудно доказываются на следствии и в суде. И боятся они не исполнителей, а заказчиков. Наемный убийца будет молчать, ибо знает: тот, кто общался с ним, а вероятнее с его представителем, просто пешка, человек, скорее всего, случайный. И рассказав о нем следователю, он не облегчит свою участь… – Почему же? Ведь чистосердечное признание… – Да, иногда оно и облегчает наказание. Но если это признание привело к раскрытию преступления. А тут никакого раскрытия все равно не последует. Ну допросят этого человека, ну скажет он следователю, что в тот день, когда произошли переговоры, он мирно спал в постели с любовницей. Где-нибудь на Кипре. И ничего. А киллер пострадает. Его могут найти и отомстить. Турецкий вздохнул и закурил. Мы уже подъезжали к нужному повороту. – Самое главное, Юра, – продолжал Турецкий, – что следователь тоже это все прекрасно понимает. И если когда-то и удается все-таки раскрыть хорошо организованное заказное убийство, то это значит, что следователю очень повезло. А преступнику, наоборот, не очень. Так что, Юра, хорошо, если этот киллер твой начнет сразу колоться. А если не начнет? Ему, знаешь, жизнь дороже, чем те несколько тысяч долларов, которые он получил за свой неудачный выстрел. – Ясно, – вздохнул я, – если мы не разыщем заказчика, значит, мою подзащитную действительно обвинят в организации покушений на Симеонова и Давида Консона. – Ну, – протянул Турецкий, – это еще неизвестно. Если будут достаточные основания, то да… – А если нет… – задумчиво протянул я. – Если нет, то у нас образуется висяк. – Кому же висяк нужен? Я знаю, что вы с ними боретесь. – Да нет, лично я не борюсь, – весело ответил Турецкий, – по мне, пусть лучше будет висяк, чем невиновный человек в тюрьме. – В том-то и дело, – задумчиво сказал я, – хотя я и сам-то до сих пор не знаю, виновна она или нет… Через полчаса мы уже оказались в деревне, где я так насыщенно провел прошлую ночь. При дневном свете деревня выглядела совсем по-другому. Немного покрутившись по улочкам, мы подъехали к тому самому забору, в проем которого я так замечательно въехал ночью. – Сюда, – показал я. Наш маленький кортеж с трудом въехал в небольшой двор. – Вот в этом сарае я его и оставил. Турецкий покачал головой: – Ох, сомневаюсь, что они его не нашли. Тут всего-то две с половиной улицы. И заброшенных дворов не так уж много. А если это действительно менты, то им по профессии положено быть ищейками. Ну ладно, пошли посмотрим, что там, в этой развалюхе. Мы открыли двери сарая, и я сразу увидел джип. Увидел и тут же вспомнил, что прикрывал его кусками жести. Теперь они были отброшены… Вместе с Турецким и несколькими оперативниками мы подошли к машине. – Вот он, – показал Турецкий. Действительно, мой пленник находился в машине и все так же был привязан. Судя по всему, никто не пытался освободить его от пут. Однако в его облике появилось и нечто новое. Прямо из груди торчала наборная желто-красно-зеленая ручка ножа… – Да, – констатировал Турецкий, – очевидно, мы все же опоздали. Он сделал знак оперативникам МУРа пока не трогать сидящего в машине, а сам взял его за руку. – Нет, – произнес он, – знаешь, Гордеев, возможно, тебе все-таки повезло. Как и мне, впрочем. Рука теплая. Ощущается нитевидный пульс. – Он жив? – изумился я. Поверить, что в человеке могут сохраниться жизненные силы, после того как ему под пятое ребро воткнули нож, было трудно. – Как ни странно, но это так… – пробормотал Турецкий, а потом громко крикнул: – Быстро реанимацию сюда! Оперативники бросились в машину, а Турецкий вынул из кармана перочинный нож и начал перерезать путы, которыми я так старательно связал его ночью. – Кстати, кажется, я этот нож уже видел. В руках одного из бандитов. – Это установит криминалистическая экспертиза. Если, конечно, на ручке остались пальцевые отпечатки. – Должны остаться… – Ну, Гордеев, если он выживет, с тебя коньяк! – заявил Турецкий, освобождая рот моего пленника от кляпа. – Заметано, Александр Борисович! – согласно кивнул я. – Нет, – добавил Турецкий, осматривая грязную тряпку, которой я давеча заткнул рот киллеру, – пожалуй, две. С таким кляпом и здоровый человек, без ножа в сердце, с трудом бы выжил… Если серьезно, то парню может повезти. Обрати внимание, крови почти нет. Значит, нож вошел аккуратно и сам собой заткнул рану. – Такое возможно? – с сомнением покачал головой я. – Да, если нож определенной формы – обоюдоострый, без боковых ложбинок, по которым сразу начинает вытекать кровь. Смотри – нож самодельный, ручка во всяком случае. Возможно, он изначально был сделан именно так, чтобы легко, как в масло, входить в плоть. – Не хотите же вы сказать, что те, кто делал нож, специально предусмотрели возможность выживания жертвы после смертельной раны? – иронично заметил я. – Нет, конечно, – покачал головой Турецкий, – такие ножи рассчитаны на молниеносный тычок. Уколол, вынул, убежал. У жертвы из груди пару секунд бьет небольшой фонтанчик, а потом она умирает. – Но погодите, – почесал я затылок, – почему же тут не произошло этого? Турецкий задумался, а потом сказал: – Знаешь, это не самая большая загадка. Почему ты не задаешь других вопросов? Например, почему человек, напрямую связывающийся с Дейнекиным, которому тот высылает на подмогу группу своих подручных, получает нож в сердце? Причем, скорее всего, от этих самых подручных. – Ну это еще неизвестно, – заметил я. – Всякое может быть. Но маловероятно, чтобы доярка тетя Маня с соседнего молокозавода, случайно обнаружив джип со связанным человеком, моментально достала из кармана финак и всадила ему в сердце. А потом скрылась. – Ну, может, не сразу. Может, она обыскала его карманы? Турецкий причмокнул и одобрительно кивнул: – Точно, Гордеев. Отличная мысль. До того как его увезут в реанимацию, нужно обыскать карманы. А что у него с ногой? На полу машины, под ногами раненого, расплылось большое пятно запекшейся крови. – Случайно попал ему в ногу. – Плохо, – сказал Турецкий, качая головой, – потеря крови в таком состоянии… Нужно было наложить жгут. |